Шрифт:
* * *
Он согласился идти с ним на Сосновую гору. Ему не хотелось, но он уже дважды отказывался и на этот раз не смог отвертеться. Через два часа пути Малвину вступило в голову залезть на высоченную сосну, и, мало того, находясь на высоте пяти метров над землей, он с криком «I’m the Good God!» – он был моряком – стал крутить гимнастические пируэты. Богом живым он не был и поэтому неожиданно рухнул вниз. Сначала Якоб подумал, что он убился,
Он согласился идти с ним на Сосновую гору. Ему не хотелось, но он уже дважды отказывался и на этот раз не смог отвертеться. Через два часа пути Малвину вступило в голову залезть на высоченную сосну, и, мало того, находясь на высоте пяти метров над землей, он с криком «I’m the Good God!» – он был моряком – стал крутить гимнастические пируэты. Богом живым он не был и поэтому неожиданно рухнул вниз. Сначала Якоб подумал, что он убился, но оказалось – нет, и пришлось тащить его на себе вниз, к людям. Один раз Якоб запнулся и упал, но Малвин этого не заметил. Якоб прислонил его к лестнице крестьянского дома. Хозяев не было. Малвин застонал. Дверь была не заперта. Якоб втащил его внутрь и положил на полу в кухне. А сам отправился искать телефон.
– Ты уже? – просипел надтреснутый старческий голос. Якоб пошел на звук и очутился в крохотной комнатенке, из груды на кровати выступало ссохшееся женское лицо.
– Где телефон?
Она молчала.
– На полу в кухне умирает человек.
– Иосиф?
– Кто такой Иосиф?
Она не ответила. Малвин застонал и зашелся в крике. Якоб вернулся и подложил ему под голову два полотенца.
– Чего ты забыл на этой сосне? – спросил он.
– Воды, – попросил Малвин.
Якоб достал из буфета чашку.
– Вот. – Он был зол, он не выносил беспомощности. Он вышел на двор и заглянул в хлев.
– Есть тут кто-нибудь?
– Что надо? – отозвался мужчина, наверно, Иосиф.
– Со мной умирающий, он лежит на полу в кухне.
– Откуда он?
– С Сосновой горы, он упал с дерева.
Иосиф вытер руки о штаны, первым вышел из хлева и пошел на кухню.
– Здесь он оставаться не может, – сказал он.
– Ближайший телефон далеко?
– Да. Пока надо перенести его к теще.
Так они и сделали.
– Вы его здесь не оставите? – спросила она.
Иосиф не ответил.
– Я не могу слышать его крики, – сказала она.
– Я пошел
– А он тем временем перекинется? Нет уж, я схожу.
– Как хочешь. Но времени в обрез.
Иосиф ушел. Малвин застонал.
– Малвин, ты меня слышишь?
– А что с ним такое? – проскрипела теща.
– Упал с дерева.
– А за чем он туда лазил?
– Малвин, ты меня слышишь?
– Его зовут Малвин?
– Да. Черт, что же нам с ним делать?
– Не ругайся: мне умирать скоро, да и этому тоже.
Якоб чертыхнулся, на этот раз про себя, потому что он не знал, как ему быть, и потому еще, что его выводили из себя завывания Малвина. Черт всех дери, подумал он, не нанимался я это слушать, пойду на воздух. Он вышел и сел на лестнице. День только перевалил за середину. Якоб не сидел на лестнице крестьянского дома с детства, хотя, может, и тогда не сидел – наверняка он не помнил. Лестница укрылась под сенью раскидистого векового дерева, на нем ни листок не шелохнулся, так было тихо. Вселенская неподвижность, за вычетом мух и прочей мошки. Вот она, крестьянская жизнь, подумал он. И тут он все же заметил некоторое шевеление: на самом краю поля, не дальше броска камня, то и дело мелькала рука. Он должен был разведать, кто это. Наверняка жена Иосифа, хотя и ведет себя так, будто здесь никого чужих нет. Ничего себе размеры, ей бы лучше лежать, а не ходить.
– Ты хозяйка здесь?
– Я?
– А кто?
– Нет.
Она разогнулась.
– А ты кто?
– Я жду, когда Иосиф приведет врача. Я здесь с приятелем, он умирает в спальне.
– А что с ним?
– Упал с дерева.
– Ничего не понимаю. А кто тогда Иосиф?
– Ты разве не здешняя?
– Здешняя.
– Значит, я ошибся. Я думал, его зовут Иосиф. Он был в хлеву.
– Это Конрад, сестрин муж.
– А женщина в спальне, которая говорит, что скоро умрет – твоя мать?
– Да. А чего ты так на меня смотришь?
– Ничего. Пойду проверю, как там дела.
Она встала и пошла за ним. Смерть и муки, подумал он, она не из слабонервных.
Он пропустил ее вперед. Малвин стонал и метался, но слов было не разобрать.
– Он тянет из меня жизнь, – сказала теща.
– Мама, потерпи, ты же вечно жалуешься, что все одна да одна.
– Вы только и мечтаете, чтоб я умерла. Я тоже.
– Любишь ты все преувеличивать.
Малвин застонал, захрипел, дернулся и затих.
– Умер, – сказал Якоб.
– Так ужасно.
– Он умер? – спросила теща.
– Смотри, он открыл глаза. Да, он умер. Он лежит и таращится на нас.
Конец ознакомительного фрагмента.