Роза ветров (сборник)
Шрифт:
— Знаю, — равнодушно отозвался Боб. — Один старик в Ганде сказал.
Бик-Коп-Ман.
Поединок прошел как по нотам, почти в полном соответствии с замыслами сторон. Хотя, как водится, без сюрпризов дело тоже не обошлось.
Кроме набивших оскомину гучейи и зиветты, Тамаре посчастливилось запечатлеть на пленку некий новый ритуал в исполнении молодых ндифа — действо явно оригинального свойства. Ни на миг не отрывая глаза от видоискателя, она фиксировала все подряд: жуткую спесь на лице Потиты (вот он, твой звездный час, мисс Йирдо!), мгновенный просверк
Правда, прочесть заранее запланированную лекцию — о некоторых антисанитарных аспектах поединков на смерть — Боб уже не смог.
Рана в бедре кровоточила вовсю, и Тамара, обронив камеру и схватив пакет первой помощи, бросилась на подмогу. Поэтому ликующие вопли жителей Гамы и стон разочарования болельщиков из Ганды оказались запечатленными лишь на звуковой дорожке да в уголках памяти. Ленты в аппарате хватило ровно до того момента, когда, ко всеобщему замешательству, поверженный дуэлянт от Ганды "восстал из мертвых".
Случай беспрецедентный, с далентайи такого еще не бывало. К тому времени, однако, Боб — в лице ни кровинки, — тяжело опираясь на плечо Тамары, проковылял уже с полпути до Гамо.
— А где же Рам? — спохватился он вдруг, впервые за день.
Тамаре пришлось признаться, что она и словом не обмолвилась о предстоящей дуэли и Рамчандра попросту не в курсе.
— Это как раз хорошо, — похвалил ее Боб. — Правильно сделала.
Представляю, что пришлось бы выслушать, узнай он обо всем заранее.
— И что же именно?
— Недопустимо вмешиваться в естественный уклад жизни аборигенов, — дурашливым тоном прогнусавил спутник.
Тамара несогласно тряхнула головой.
— Я не рассказала лишь потому, что сегодня еще не виделась с ним.
И полагаю…
Только теперь Тамара осознала, что вчера просто-напросто увлеклась и напрочь позабыла о предстоящем Бобу поединке, он отступил кудато на самый задний план и по сравнению с безумной пляской в Доме Старости казался ей сущей ерундой, безобидным пустячком, чем-то не вполне реальным. Да он и был таким — эдакой пусть досадной, но мелкой занозой в безмятежной общей идиллии — до того момента, пока сквозь видоискатель по глазам не полоснул прекрасный и страшный алый цвет, цвет крови под безжалостным солнцем. Но Бобу ведь не расскажешь теперь такое.
— Рам сейчас на самой грани открытия, — нашлась она. — Связанного, между прочим, как раз с определенным вмешательством в этот самый уклад. Вчера он весь день проторчал в Доме Старости. Хотелось бы, чтобы ты побеседовал с ним сегодня, сразу после того, как разберемся с твоей царапиной. Ему будет небезынтересно узнать, что старики Ганды говорят о Мане. О божестве то есть, хочу я сказать.
Осторожней, не зацепись за этот гадкий колючий плющ… О Господи, нас нагоняют, это твои болельщики-фанаты!
Сзади с явным намерением осыпать Боба
— Потита с ними? — выдавил Боб сквозь зубы.
— Нет, ее как раз вроде бы не видать. А ты что, всерьез втрескался? Сохнешь?
— Нога моя по ней сохнет. Нет, разумеется, мы с ней просто развлекались, весело проводили время. А все же интересно, кому она в итоге достанется, мне или противнику?
Дело обернулось так, что призовой поросенок достался в итоге именно Пит-Вату — единственному, кто не покинул поле битвы и коекак отплясал Танец Победного Торжества. Узнав о том, Боб вздохнул с заметным облегчением — и темпераментом, и по всем прочим обстоятельствам местной жизни Пит-Ват как нельзя лучше подходил девушке. А что до незапечатленного камерой Танца Победы — нескольких минут вычурных поз и сплошного кривлянья, — то землянам уже доводилось снимать нечто подобное и прежде, всякие иные состязания с торжественными по обыкновению финалами, так что наука едва ли пострадала всерьез.
— Вот чего еще не хватало — снять фильм, в котором я подскакиваю, как орангутан, и с воплями луплю себя по груди, — простонал, узнав о том, Боб. — Подумать только! С искалеченной ногой! По кругу, точно хромой осел из цирка!
— Орангутан, говоришь? Осел из цирка? Весьма, весьма примечательные сравнения, — заметил Рамчандра, подбрасывая в огонь хворосту.
Они растопили очаг в хижине Боба. Шел дождь — обычное дело для ночной поры на Йирдо, — и раненый, потерявший немало крови, нуждался в дополнительном тепле. А также в словах ободрения.
Воздух в хижине сразу пропитался пахучим дымком, но рыжеватые блики на стенах создавали определенный уют — это живо напомнило Тамаре долгие зимние вечера на Земле, немыслимые здесь из-за фантастически ровного климата. Боб ерзал на койке, подыскивая позу поудобнее, двое других устроились прямо у камелька, то и дело подбрасывая в огонь сухие сучья ламабы, сгоравшие с тихим треском и слабым ананасовым ароматом.
— Скажи-ка, Рам, а что означает "перменсуа"? — вспомнила вдруг Тамара.
— Мысли. Идеи. Понимание. Разговор.
— А перме… перменкъярад — так, кажется?
— Нечто схожее. С некоторым оттенком… иллюзорности, заблуждения, обмана. Игры, наконец.
— Это на языке стариков, что ли? — подал голос Боб. — Ты, Рам, когда словарь составишь, дашь мне посмотреть. А то я ни черта не понял, болтая со старичьем в Ганде.
— Кроме имени бога, — уточнила Тамара.
Рамчандра удивленно поднял брови.
— Вселенную сотворил Бик-Коп-Ман при помощи своих ушей, — пояснил Боб. — Местный вариант Творения, том первый.
— Между ушей, а не при помощи ушей, — ядовито поправил Рамчандра.
— Какая, к черту, разница для Акта Творения?
— Не тебе с твоими куцыми познаниями в языке судить о том!
Почему он взял в разговоре с Бобом подобный тон? — напряглась Тамара. Надменный, презрительный, даже голос лингвиста вдруг приобрел визгливые менторские нотки.
Вежливый и доброжелательный ответ Боба поражал контрастом:
— Я потратил несколько недель, Рам, покамест разобрался, что если у кого тут и можно найти древние предания, так только у стариков.