Роза
Шрифт:
— Я тут дворовых футболистов видел, — Издалека начинаю я, — Спортивной обуви в стране маловато…
Гранаткин, понимая куда дует ветер, обрывает:
— В стране вообще обуви — «маловато». Никто кожу на это дело не даст… Фонды…
— А не надо кожу. Резина и текстиль. Можно кеды выпускать.
— Кеды… Кеды… Что-то мне в наш созданный Олимпийский комитет присылали про обувь. Да… На Спорткомитете новшество прошло по заявкам игроков в клубы… Теперь после первого круга разрешается менять команду. Это из ЦК партии новые веяния — типа, каждый сам себе выбирает где работать…
Валентин
Да этож звезда типа нашего Цоя. Сверкнул, и ушёл молодым… Как там его… Джеймс Дин… У Олега даже плакат с ним на стенке в нашей комнате висел…
Вчитываюсь. Они готовы предоставить в лизинг оборудование и сырьё на первую партию. Просят за это смешные деньги. Почти бесплатно. С надеждой на подписание большого договора через год.
— У меня в Нижнем… То есть в Горьком. Артель одна хотела бы этим заняться. Напишете предписание о сотрудничестве?
— Ладно. — Чешет затылок Гранаткин, — Тут с МИДом нужно созвониться. Через недельку приходи. Адрес и название артели оставь секретарю… Мне на совещание. Давай на выход… Да, чуть не забыл. В феврале твой «ВВС» поедет в Швейцарию на Кубок Шпенглера. Бумагу вам в клуб и Сталину в штаб отправили. Ну, чего встал. Вперёд.
Перед тем, как отдать американское письмо секретарю, незаметно перекладываю фотку спортивной обуви себе в планшетку. Будет, что партнёру показать.
В ЦК ВЛКСМ собрание комсомольского актива Москвы.
Какого хрена? Я даже в райкоме не состою.
Обсуждается участие организации в международном фестивале молодёжи, что должен пройти через год. Предлагаются новые темы в уже утверждённую ранее Берлинскую программу. Гостей фестиваля решено разбить по профессиям и увлечениям на группы по 40–50 человек и прикрепить к ним помощников-кураторов от нас человек по десять. Чтобы решали проблемы гостей, ходили с ними на концерты, выставки, подсказывали, что сегодня будет интересного… Для гостей — абсолютная свобода в передвижении и выражении мнений. Никаких скандалов с нашей стороны из-за несовпадения мнений. В группы к гостям нужны абсолютно надёжные, спокойные комсомольцы.
За последующие два часа я услышал много малоинтересной пропагандистской хрени о преимуществах социалистического строя, о поддержке родной ВКП(б). (Пару раз я уже прокололся с КПСС)… Повышать, внедрять и наращивать — эти слова, включаемые будущими партбюрократами в каждую речь где надо и где не надо, доведут страну до распада…
Наконец, всё закончилось. Шелепин подзывает, и освободившись от подошедших товарищей, увлекает меня за стол президиума.
— Садись, — Почтительно выдвигает мне стул как симпатичной барышне.
Крыша, чтоль поехала? Он же вроде нормальной ориентации?
— Долго
— Я вообще-то планирую в следующем году в Горьком в футбол играть, — Отвечаю я в замешательстве, — Не хочу ни с кем работать…
— Это ты, брат, уволь, — С нажимом произносит главкомсомолец, — Будешь… Будешь, как миленький… — говорит, прям как барчонок из «Приключений Красной Шапочки»… — Тебе страна честь оказывает. И футбола то твоего за две недели будет игры три-четыре… Из них — половина в Москве, наверное. Так, что формируй группу из десяти человек. Одного переводчика вам даст армия, а из остальных чтоб хоть ещё парочка была кто понимает по-ихнему… Бери любую папку и выбирай полсотни подопечных. Соня зафиксирует за вашей группой… — Он кивает чернявой девушке в круглых очках.
Во, попал. В прошлой жизни бог миловал. В агитбригадах пел, да стенгазеты оформлял… И всё. Не был. Не привлекался… А тут…
Беру папку с артистами. Со спортсменами я и так каждый день как в зеркало гляжусь. Простые, часто туповатые ребята. Хотя и среди них попадаются интересные люди типа Аркадьева, Тарасова и Тихонова.
— Ты смотри, — предупреждает Шелепин, — Они почти все капризные и непредсказуемые. Дисциплины никакой. Попадаются даже… Как бы тебе сказать… (Оглядывается на Соню).
— Да понял я. Буду вертеть головой… Чтобы в хвост никто не зашёл… — говорю, покрутив задом.
— А-ха-ха, — закашлялся от смеха политбюровец, — Точно подметил…
Перво-наперво вписываю в группу себя с Настей, потом Колобок с Ингой(надеюсь эту секс-пионерку примут в комсомол в этом году), затем Дашу с Лёвой(этот по любому ради фестиваля от службы отмажется), Кэт с Абрамяном. Всего восемь. Девятый — переводчик, а десятый — либо Апсолон(могут по возрасту не пропустить), либо Артмане(если комсомолка).
Возраст гостей фестиваля от шестнадцати до тридцати пяти лет (с небольшими исключениями). Смотрю в Берлинской папке знакомые фамилии. К немцам на фестиваль хотели приехать: звездные Фрэнк Синатра с Авой Гарднер, Жерар Филип, начинающие, ставшие позже известными Федерико Феллини с Джульеттой Мазиной, Ив Монтан с Симоной Синьоре, Мэрилин Монро, Радж Капур, Бенни Хилл, Шарль Азнавур. Ещё включил в список египтянку Далилу (может это Далида?), англичанку Джоан Коллинз (помню по какому-то сериалу). Ничего так составчик. Практически высшая лига Голливуда…
Неспеша иду в общагу. Включил в голове режим нимбов. Отыскиваю в толпе смешные прозвища. В основном обычные, но попадаются и такие девчачьи: Карапулечка, Указка, Свининка, Петрович, Лампочка Ильича. У мужчин много матерных, но есть которые прямо для моих друзей: Трусы наизнанку, Долбоёжик, Палководец…
Встречаю молодых. У Кати прозвище — Кузя, у ары — Ара. Всё предсказуемо. Так, Даша у нас Пончик(Лёва в своём репертуаре), а Вовка Сахаров — Цукерман… Моргая, выключаю нимбы и захожу на вахту. Тётя Клава возбуждённо: