Розамунда, любовница короля
Шрифт:
– На что он претендовал и почему было так необходимо сражаться с ним? – удивилась Розамунда.
– Это было еще до твоего рождения, – усмехнулся Оуэн. – У прежнего короля, Эдуарда IV, было два сына.
Их дядя после смерти брата захватил трон. Тогда говорилось, что Англия не нуждается в монархе-ребенке. Оба мальчика исчезли, и больше их никто не видел. Поговаривали, что их дядя, король Ричард III, убил племянников и похоронил в лондонском Тауэре.
– Правда? – ахнула Розамунда. – Какое ужасное преступление!
– Не знаю. И никто не знает. Но после этого наследник
– Это правда, – скромно признался Оуэн. – Я отдал бы жизнь за дом Тюдоров, ибо они взяли меня к себе, вырастили и дали все, что у меня есть.
– И что же у вас есть, сэр рыцарь? – поинтересовалась она.
– Дом, куда бы ни прибыл король, но важнее всего – цель в жизни. Служба его величеству.
– Понимаю, – кивнула она, – и все же это кажется таким ничтожным по сравнению с вашей верностью. У вас нет ни земли, ни поместий. Что станется с вами, когда вы состаритесь и уже не сможете сражаться за короля? Что происходит с добрыми рыцарями вроде вас, Оуэн Мередит?
– Я либо погибну в бою, либо брат сжалится и даст мне приют в последние годы моей жизни, потому что это его почетная обязанность. Я окажу семье честь своими заслугами.
– Когда вы в последний раз виделись с братом или его семьей?
– В тот день, как покинул Уэльс. Но брат сообщил о смерти отца. Он не забыл меня, Розамунда.
Нет, возможно, нет. Брату Оуэна не повредит иметь друга при дворе, пусть даже небогатого и не слишком влиятельного. Ведь если понадобится, Оуэн даже может обратиться к королю ради семьи. Она сама поступила бы точно так же, как и любой практичный человек.
Ей казалось, что дни летят с почти угрожающей скоростью. Розамунда наслаждалась каждой своей минутой во Фрайарсгейте. Ей по-прежнему не хотелось уезжать. Если бы только Хью посоветовался с ней! Но Оуэн прав: если она останется, дядя обязательно найдет способ наложить лапу на нее и на поместье. Только ценой отъезда она может сохранить Фрайарсгейт.
Девушка немного боялась, хотя старалась ничем не выказывать своих чувств. Tracez votre chemin. Она найдет свой путь.
Мейбл никак не могла решить, что взять с собой, и под конец засунула все, что могла, в маленький сундучок, набив его до отказа. Сэр Оуэн посоветовал Эдмунду хранить какую-то сумму золотом у лондонского менялы, чтобы у Розамунды всегда были свои деньги. Он направит Мейбл к честному порядочному торговцу тканями, а для этого нужны деньги. С собой лучше не брать много, чтобы не ограбили в пути. Деньги следует отвезти в Карлайл, а оттуда переправить в Лондон.
Маршрут был тщательно продуман. Сэр Оуэн выслал гонца, чтобы предупредить все попадавшиеся по пути монастыри. Поездка займет две недели или больше, в зависимости от погоды. Сэр Оуэн привык к путешествиям на большие расстояния, но его подопечная впервые покидает дом.
До сих
Свои последние дни на родной земле она провела, навещая арендаторов, прощаясь с ними и напоминая о том, что в ее отсутствие вся власть принадлежит Эдмунду. Именно он будет править от имени Розамунды Болтон, а они должны ему беспрекословно повиноваться. Некоторые обитатели Фрайарсгейта дарили девушке собственноручно сделанные безделушки: гребень из яблоневого дерева, украшенный двумя голубками среди цветов яблони, кожаный футлярчик для иголок, выстланный красным фрайарсгейтским фетром. Женщина, выигравшая на празднике синюю ленту, вышила ее обрывком золотой нити, добытой бог знает где, и отдала хозяйке со словами:
– Она прекрасна, моя маленькая госпожа, но куда больше подходит вам, чем жене пастуха. Смотрите, я расшила ее звездами, чтобы вы помнили ночное небо над Фрайарсгейтом, когда станете жить среди богатых и знатных. Вы вернетесь к нам, миледи?
Ее обветренное лицо светилось искренним беспокойством.
– Как только мне позволят, Энни, клянусь! – выпалила Розамунда. – Хорошо бы вообще никуда не ехать, но, боюсь, дядя вновь попытается получить надо мной опекунство. Так я по крайней мере буду в безопасности.
Энни кивнула.
– Похоже, у богатых немало своих бед, – заметила она.
Розамунда рассмеялась.
– И не говори, – согласилась она. – В этой жизни ничто не достается просто.
Назавтра во Фрайарсгейт неожиданно явился дядя Ричард и привез с собой из аббатства молодого священника, отца Мату. Последний с первого взгляда понравился Розамунде и Эдмунду. Среднего роста, довольно полный, с веселыми голубыми глазами, сверкавшими из-под клочковатых бровей, с детским лицом и розовыми щеками, он к тому же оказался ярко-рыжим, если судить по остаткам волос, окружавших тонзуру.
– Я благодарен, миледи, – с поклоном начал он, – за честь, которую вы мне оказали.
– Житье здесь не очень привольное, поскольку обязанностей у вас будет много. Но еда у нас обильная, крыша вашего дома не протекает, и дымоход прочищен.
– Я буду ежедневно служить мессу, – пообещал он, – праздновать дни всех святых, но сначала обвенчаю всех, кому это нужно, и окрещу детей.
– Непременно! – воскликнула Розамунда. – Мы все вам рады.
– А когда вы вернетесь, миледи? – осведомился священник.
– Когда мне позволят, – вздохнула Розамунда.
– Пойдем, – велел Эдмунд, видя, что племянница опять расстроилась. – Покажем доброму отцу его дом. Обедать станете в зале, вместе со мной, отец Мата. Я буду рад компании.
Он направился к каменному коттеджу рядом с церковкой.
Утро первого сентября выдалось облачным и ветреным, собирался дождь. Тем не менее сэр Оуэн настаивал, чтобы они не задерживались. Он знал, что чем дольше они тянут с отъездом, тем труднее Розамунде решиться: несмотря на все усилия, страхи явно ее одолевали. На рассвете отец Мата отслужил раннюю мессу. В зале уже был накрыт завтрак.