Розамунда, любовница короля
Шрифт:
Январь прошел в относительном спокойствии. Овцы, разумеется, стали ягниться в самый разгар февральских бурь, так что пастухам приходилось лихорадочно разыскивать маток, пока они не замерзли.
– Овцы – далеко не самые умные животные, – заметила Розамунда. – Но, Оуэн, тебе придется весной поехать в Карлайл, договориться с торговцами тканями из Нидерландов, поскольку я уже буду не в состоянии куда-либо тронуться из дома.
Она инстинктивно погладила себя по округлившемуся животу, успокаивая ребенка, оказавшегося на
– Мы можем отправиться вместе, когда родится ребенок, – предложил Оуэн. – Они приедут только в конце мая или начале июня. До этого времени плавать по морям опасно.
– Ты должен ехать, – настаивала она. – Я не какая-нибудь высокородная леди, которая перевязывает груди и отдает ребенка кормилице. Я сельская девушка, и мы сами кормим своих младенцев, муженек. Только вот моя мать была слишком хрупкой и болезненной. Благодарение Богу за Мейбл! Но и она считает, что место ребенка – у материнской груди.
– У меня нет опыта ни с детьми, ни с их матерями, – честно признался Оуэн, – так что я должен принять твои слова на веру.
Он обнял ее, что стало отнюдь не легкой задачей в последнее время, и нежно поцеловал.
– Я завидую малышу, любимая, – многозначительно намекнул он.
– Милорд! – зарумянилась Розамунда, еще не потерявшая способности краснеть.
– Не осуждай меня, любимая, – усмехнулся Оуэн. – Я никогда не думал испытать радости супружества с какой-либо женщиной. Но судьба подарила мне тебя. Я никогда не думал стать отцом, и все же ты с каждым днем все больше набухаешь моим ребенком. Все это так ново и необыкновенно!
Они сидели вдвоем в зале. На дворе завывал ветер, в очаге весело плясал огонь. Два ирландских терьера, гончая и гладкошерстный черный с рыжим терьер растянулись у их стульев. Толстый кот намывался у огня, готовясь ко сну.
– Интересно, Мег так же счастлива? – протянула Розамунда.
– Она королева. Боюсь, у королев мало времени для счастья. Мешают другие обязанности. Зато у нее есть прекрасные наряды, ослепительные драгоценности и, если сплетни не врут, похотливый муж, чтобы ублажать ее в постели. И раз она хочет, чтобы эти удовольствия продолжались и дальше, нужно всего-навсего произвести на свет наследника для Шотландии. Если учесть успехи ее матери в этой области, думаю, ей это удастся.
– Да вы циник, милорд, – рассмеялась Розамунда. – Не ожидала от вас.
– Предпочитаю считать себя реалистом, – улыбнулся он. – Я вырос при дворе Тюдоров, любимая, и хорошо их знаю. Думаю, они пришли бы в ужас, поняв, как много известно о них простым слугам.
Настал март, и снег на холмах начал таять под ветрами, дующими с юга и запада. Земля вновь зазеленела, и овцы с ягнятами мирно паслись на траве. Небо то голубело, то затягивалось дождевыми тучами. Но весна все же вступила в свои права. Прошла Пасха. Время родов приближалось.
– Я больше, чем овцематка, у которой в чреве
– Если наша благословенная Богородица смогла отважно выносить дитя, – с невинным видом заметил отец Мата, – то и вы сумеете.
Розамунда гневно уставилась на молодого священника.
– Только мужчина способен говорить подобные глупости, святой отец! Если сами не носили в себе новую жизнь и не видели, как ваши груди и живот раздуваются на глазах, значит, понятия не имеете, что испытывала наша благословенная Мать, как, впрочем, и любая другая женщина в подобных обстоятельствах!
При виде сконфуженной физиономии священника Оуэн разразился смехом.
– Ну откуда служителю Божию знать о подобных вещах? Он ведь не муж и не отец! Не смущайтесь, отец Мата, женщины в таком положении, как я обнаружил, чрезвычайно раздражительны.
– Розамунда, прекрати, – мягко попеняла Мейбл. – Ну сама пойми, в чем он виноват?
– В таком случае нечего повторять всякие банальности, хотя бы и церковные, – буркнула Розамунда, поднимаясь из-за стола. Недоуменная гримаса мелькнула на ее лице. Она застыла в неестественной позе и тихо ахнула. Заметив это, Мейбл поспешно спросила:
– Ребенок?
– Вроде бы ничего не болит, – медленно выговорила Розамунда, – но из меня неожиданно полилась вода, хотя это точно не моча. Что могло случиться?
Она ошеломленно смотрела на камеристку.
– Бывает, что роды начинаются схватками, иногда же просто отходят воды, – спокойно пояснила Мейбл. – Малыш решил появиться на свет. Значит, его время пришло, девочка. Походи по залу, пока мы установим у огня родильный стул. Сэр Оуэн, вы и Эдмунд знаете, что делать. Что же до вас, мой благочестивый отец, молитвы бы нам не помешали.
Розамунда принялась кружить по залу. Нежданное возбуждение охватило ее. Она станет матерью. К утру на ее руках будет лежать сын! Наследник Фрайарсгейта! Поскорее выходи из материнского чрева, маленький Хью! Да! Пусть он зовется Хью в честь Хью Кэбота, Эдвардом в память о потерянном брате и Гаем, как отец, которого она едва помнит. Хью Эдвард Гай Мередит, следующий хозяин Фрайарсгейта!
И тут первая схватка скрутила ее.;
Розамунда остановилась и вскрикнула. Волна боли захлестнула ее и быстро откатилась.
– Продолжай ходить, – наставляла Мейбл.
У очага на соломенной подстилке установили родильный стул. На огне кипел котелок с водой. Небольшой стол был завален полотняными тряпками. На другом столе стояли медный кувшин и маленький флакончик с маслом. Не забыты были и колыбель со свивальниками.
– А теперь убирайтесь отсюда, – велела мужчинам Мейбл.
– Оуэн должен остаться! – заплакала Розамунда, пока остальные потянулись к выходу.
– Роды – женская работа, – возразила Мейбл.