Розамунда, любовница короля

Смолл Бертрис

– Но я была почти уверена в его появлении. Он должен был хотя бы пожаловаться на то, что у него несправедливо украли поместье, – улыбнулась она.

Оуэн рассмеялся:

– Не волнуйся, он обязательно примчится сюда, еще до зимы! Но ты, наверное, устала, Розамунда. День был долгим и тяжелым, а мы еще не успели как следует отдохнуть после нашего путешествия с королевой шотландской.

– Я позову Мейбл, пусть поможет мне раздеться, – решила Розамунда, поднимаясь. Она радовалась, что гости разошлись и пренебрегли традиционным обычаем укладывания в постель жениха и невесты. Конечно, ее трусихой не назовешь,

но если бы они подняли суматоху, она наверняка бы сконфузилась. Кроме того, она, кажется.., побаивается.

Розамунда повернулась к мужу:

– Я пошлю за тобой Мейбл, когда буду готова.

Он встал и, поцеловав ее руку, пообещал:

– Я буду ждать здесь.

Розамунда поспешила к двери, а Оуэн снова сел у очага.

Она нервничает. Ну разумеется! Как всякая порядочная девушка в свою первую брачную ночь. Да и он, хоть человек опытный и искушенный, никогда не ложился в постель с девственницей.

Оуэн пытался припомнить, что делается в таких случаях. С девицами нужно обращаться нежно и бережно. Это ему известно. Но нельзя отступать перед ее жалобами, – ибо брак должен осуществиться, чтобы стать законным.

Услышав деликатный кашель, он поднял глаза.

– Хепберны привезли небольшой бочонок виски, – сообщил Эдмунд Болтон. – Думаю, вам не помешает глоточек-другой, верно?

Оуэн кивнул, с благодарностью принял чашу и поднес к губам, наслаждаясь дымным привкусом и жаром, который пронизал его от горла до желудка.

– Я люблю ее, – почти с отчаянием прохрипел он.

– Знаю, – кивнул Эдмунд. , – Но она еще не ведала любви, – продолжал Оуэн.

– По крайней мере любви между мужчиной и женщиной, – согласился Эдмунд. – Но скоро изведает, уверяю вас, милорд.

– Когда мы вдвоем, зови меня Оуэном. И выпей немного со мной.

Эдмунд кивнул:

– Спасибо тебе. Кстати, виски из Клевенз-Карна славится по всей округе.

– И садись, – добавил Оуэн, Эдмунд налил себе виски и уселся рядом с хозяином.

– В самом деле превосходно, – заметил он, пригубив огненной жидкости.

– Я буду хорошим мужем для нее, – пообещал Оуэн.

– Я в этом уверен.

– Только вот не знаю, как мне быть и как ведут себя мужья. Мой отец так и не женился после смерти матери, а все мои приятели при дворе были солдатами. Мужчина не любит жену, как обычную шлюху. Король любил королеву, но я ведь не знаю, что они делали, оставаясь одни, что, могу заверить, бывало редко. Ты женат много лет. Скажи, что мне делать?

Голос его срывался, во взгляде была паника.

– Мужья обычно делают, как им ведено, парень, – усмехнулся Эдмунд. – По крайней мере по моему опыту. Мы с Хью вырастили Розамунду гордой и независимой, потому что оба ненавидели стремление Генри завладеть поместьем.

Мы хотели, чтобы наша девочка была свободной. Что делает муж? Он должен быть силен там, где слаба жена или когда она в нем нуждается. Должен быть мужем, другом и компаньоном. Она непременно начнет баловать детей. Ты поймешь, когда нужно будет вмешаться, и обязательно настоишь на своем. Ты должен стать опорой и надеждой семьи, быть верным ей и Фрайарсгейту. Это все, что я могу тебе сказать. Но сегодня будь мягким, терпеливым и покажи новобрачной наслаждения брачной постели. Открой ей все, что у тебя на сердце, чтобы она в ответ могла открыть тебе свое. Женщины,

подобные Розамунде, никогда не признаются в любви, если чувствуют, что им не отвечают тем же. Я никогда этого не понимал, но так оно и есть.

– Спасибо, Эдмунд, – тихо произнес Оуэн, отставив чашу. – Я приму твой совет и попытаюсь.

– Ничего, станешь учиться по ходу дела, но, как я сказал, сейчас главное – любить девочку. Остальное со временем придет.

– Ну что? Будешь держать человека всю ночь своими разговорами, когда его жена ждет? – возмутилась Мейбл, вбегая в зал. – Иди, Оуэн Мередит. Твоя жена уже в постели. Нечего тянуть!

Хозяин Фрайарсгейта вскочил со скамьи и с улыбкой поспешил прочь.

– Ах ты, старая грешница! – уколол Эдвард жену. – Мне только удалось успокоить его, как ты влетаешь, выкрикивая приказы!

Он притянул ее к себе на колени и крепко поцеловал.

– Ты пьян, – упрекнула Мейбл.

– Не хочешь ли капельку, старушка?

– Да, но поцелуй меня еще раз, прежде чем нальешь виски, – попросила Мейбл. – Пусть мы не новобрачные, но ты всегда был щедр на любовь, Эдмунд Болтон.

Эдмунд улыбнулся жене:

– И после такой долгой разлуки я рад доказать, что мое сердце по-прежнему принадлежит тебе, как доказывал все ночи с тех пор, как ты снова вернулась.

И с этими словами он поцеловал ее.

Глава 10

Он медленно открыл дверь спальни и ступил внутрь, вздрогнув, когда дверь громко хлопнула за его спиной. Шторы на окнах были задернуты. В дальнем конце ярко полыхал огонь в камине. Комната была богато обставлена крепкой дубовой мебелью, но Оуэн не отрывал глаза от большой задрапированной кровати. Занавеси были почти задернуты.

– Оуэн! – прозвучал тонкий нерешительный голосок.

– Да, Розамунда, это я, – ответил он, подходя к той стороне кровати, где между занавесями белела тонкая фигурка.

Розамунда сидела, облокотившись на подушки и прижимая одеяло к груди. Волосы раскинулись по обнаженным плечам.

– Ложись, – пригласила она чуть громче.

– Ты так нетерпелива? – поддел он, начиная раздеваться.

– А ты? – смешливо парировала она.

Оуэн рассмеялся.

– Для непорочной девственницы ты чересчур дерзка, – заметил он, поспешно сбрасывая одежду, но стараясь не казаться слишком возбужденным, хотя, по правде говоря, жаждал оказаться с ней в одной постели. И все же ради скромности повернулся к ней спиной, – О, у тебя прекрасная округлая задница, – лукаво заметила она, когда он снял сорочку, – но слишком волосатые ноги, сэр. Интересно, ты весь в шерсти? Кажется, ты похож на одного из моих породистых баранов.

– Я буду бараном для своей милой маленькой овечки, – пообещал он, поворачиваясь. Он оказался полностью обнаженным.

– О Господи! – охнула Розамунда, впервые в жизни увидев нагого мужчину. Ее янтарные глаза внимательно изучали его широкие плечи, мускулистую грудь, покрытую порослью золотистых волос, длинные ноги и… – О Господи, – повторила она, опуская голову. – Это твое…

Ее голос замер, но во взгляде светилось любопытство.

– Да, это и есть орудие твоего падения, любимая, – кивнул он. – А теперь подвинься. Я замерз, несмотря на огонь. Слышишь, в окна бьет дождь. Хотя на дворе всего лишь август, осень уже приближается.