Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки
Шрифт:
Как я «лечила» свой токсикоз
Я до сих пор вспоминаю то время лежания на диване как худшее в своей жизни. Вернее даже так: я не хочу о нем вспоминать. Нет, у меня не было того страшного токсикоза с унитазом в обнимку, о котором многие рассказывают. Мне не ставили капельниц, не клали в стационар. Мой токсикоз был другим. Скрытым, но очень коварным.
Он выражался в жутком подавленном моральном состоянии. Меня ничто не радовало. Казалось, жизнь проходит мимо. Вокруг все менялось: лето сменилось осенью, детишки пошли в школу, по телевизору показывали все новые сериалы. Неизменным оставался только мой диван с кучей подушек.
Ситуацию не спасали даже книги серии «Мировой бестселлер» из домашней библиотеки. Раньше я и представить себе не могла, что когда-нибудь у меня будет
Из скромного списка того, что доставило бы мне удовольствие и хоть немножечко отвлекло от тяжких мыслей, я не могла себе позволить практически ничего! Ни полазить по Интернету, ни поиграть в компьютерную игрушку, потому что нельзя было долго сидеть. Ни перехватить чего-нибудь вкусненького, например, пиццу с копченостями, потому что она не вписывалась в мою диету. Я могла только смотреть телевизор и читать. И то, и другое я очень скоро просто возненавидела!
Я срывалась на всех и вся. Больше других досталось, конечно, мужу. Как он выдержал мое постоянно перекошенное от неудовольствия лицо – уму непостижимо. Я громко возмущалась, когда он приходил домой с работы на 5 минут позже, обвиняла его в невнимательности и черствости, обижалась, когда он говорил что-то, что мне не нравилось. Короче, вываливала на него весь свой негатив.
Мужской взгляд. Период первой беременности своей благоверной я помню очень хорошо.
Буквально через несколько дней после визита к гинекологу наша жизнь стала меняться. Меняться сильно и не всегда в лучшую сторону. До этого мы жили в свое удовольствие, работали с упоением, по вечерам писали свои диссертации, играли в компьютер, смотрели кино, ходили в кафешки, в общем – не загонялись. И тут – бац! Все становится по-другому. Не сразу, но с каждым днем все больше...
Всем известно, что организм женщины получает при беременности серьезную гормональную встряску, что тут же отражается на ее поведении. Беременные становятся капризными, плаксивыми, вредными, требуют к себе повышенного внимания и никогда не радуются, сколько бы внимания им оказано ни было. Так-то оно так, но когда сталкиваешься с этим «вживую», возникает некое недоумение, а порой (что там говорить) и раздражение.
Сложно объяснить человеку с плохим самочувствием и настроением, который лежал весь день на диване, почему я выключил компьютер на работе в 18.05, почему маршрутка простояла в пробке, почему в магазине я был третьим в очереди в кассу... Но, слава богу, терпения хватило, и мы это пережили. К тому же, чем объемней становилась талия жены, тем больше мыслей наша будущая мамочка посвящала предстоящим переменам, а не припозднившемуся мужу.
Хоть какое-то разнообразие в мою унылую жизнь вносили походы в женскую консультацию. Анна Мамедовна, как я поняла, взялась за меня основательно и для начала отправила сдавать кучу анализов. Мало я их насдавалась до беременности!
У меня взяли кровь из пальца на сахар и протромбин (свертываемость крови). Плюс ее же для определения группы крови и резус фактора. Из вены – для биохимического анализа, а также на СПИД, сифилис и гепатит. Клинический анализ крови приходилось повторять каждый месяц. Остальное предстояло сдать еще два раза за беременность. Какое счастье, что все это можно было сделать в самой консультации, а не бегать с токсикозом в наводненную пенсионерами поликлинику, где устраивались настоящие побоища за место в очереди.
Еще у меня взяли мазки на флору и на самые распространенные инфекции (микоплазму, уреоплазму, хламидии и пр.). За них, кстати, пришлось заплатить – они не значатся в списке бесплатных по программе ОМС! А куда деваться? Плакат на стене в консультации грозно призывал своевременно выявить все возможные гадости и красочно описывал, как эти гадости могут навредить ребенку. Ужас!
Но особенно мне запомнился так называемый «анализ мочи на 17 КС». Это выявление количества андрогенов (мужских гормонов) в надпочечниках. (Вот и я говорю: китайская грамота да и только!). Чем запомнился? Своей изощренностью. Надо было целые сутки наполнять трехлитровую баночку, весь день записывать количество выпитого, наутро измерить объем выделенного, отлить в небольшую емкость и отвезти к «черту на рога» для исследования. Вот такая веселая жизнь.
Мужской взгляд.«К черту на рога» возить приходилось мне. Баночки были самые разнокалиберные. Так что я смело могу сказать, где в Москве сдают мочу и сколько ее требуется. Но самое главное заключалось в том, что именно в анализах (точнее, в их развозе) я чувствовал, что приношу хоть какую-то пользу общему делу. Как еще можно помочь жене, когда она себя плохо чувствует по определению?
Еще на каждом приеме Анна Мамедовна прописывала мне все новые и новые препараты, начиная от комплекса витаминов для беременных и заканчивая неизвестным дексаметазоном, который как раз и подавляет избыточное образование тех самых андрогенов в тех самых надпочечниках. Все эти лекарства я покупала скупала в аптеке, а потом также послушно принимала по расписанию. Конечно, обилие лекарств меня смущало. Так ли все это необходимо? Но потом знающие люди убедили меня: ничего лишнего врач прописывать не будет. Только то, без чего действительно никак!
Наверное, я бы все же пала смертью храбрых в неравной битве с токсикозом, если бы не грандиозный проект, затеянный мной в это самое время. Видимо, в моем погибающем мозгу в последний момент включились функции, ответственные за самосохранение, и я поняла, ЧТО вернет меня к жизни. Нечто масштабное, фундаментальное и жизнеутверждающее. Это «нечто» я назвала громко: проект «Ближняя дача». История интересная, поэтому рассказываю в красках.
В начале 90-х годов моей маме на работе предложили земельный участок в дальнем Подмосковье в рамках модной тогда тенденции «возрождения деревни». То есть вокруг умирающей деревушки «нарезали» участки для соскучившихся по природе городских жителей. Тех самых, которые за свою жизнь при советской власти умудрились не обзавестись личным дачным хозяйством.
Участки давались бесплатно, поэтому мама дала согласие. Очень уж она устала каждый год решать проблему «куда деть ребенка летом». И хоть «ребенок» (то есть я) в тот момент учился уже в 9-ом классе и, по всей видимости, в скором времени собирался начать самостоятельную жизнь, дачу решено было строить. Наверное, все-таки мама тоже была из тех горожан, кто соскучился по свежему воздуху.
Земельный надел нам по жребию достался очень неплохой. В глубине деревни, на лугу, перед живописным оврагом. Из этого самого оврага при благоустройстве участка мы потом вытащили заржавевшую раму немецкого автомобиля времен Великой Отечественной!
Вскоре мы построили дом. Из бруса, между прочим, что в то время было большой редкостью. С огромными окнами и красивой печкой, огонь в которой зажигался от одной спички. А крышу покрыли не шифером, а сиявшим на солнце гофрированным оцинкованным алюминием.
В общем, это был вызов! Настоящий вызов сложившимся представлениям об обычном дачном доме. Наши соседи даже не скрывали завистливых взглядов, обращенных в сторону нашего деревянного красавца размером 5х6 м. И, насмотревшись на их хмурые лица, мы с родителями отчетливо поняли, что такое классовая ненависть и как свершалась в 1917 году Октябрьская революция.
Да, быт мы наладили на даче неплохо. Но «мичурины» из нас вышли никакие. Деревца у нас каждый год подмерзали и жестоко страдали от голодных зайцев. Единственное, что радовало глаз, так это яркие пятна клумб из настурций, небывалые урожаи огурцов и кабачков, а также настоящие плантации ремонтантной земляники, плодоносившей с июля по октябрь.
Все было хорошо в нашей даче, кроме одного «но»: она находилась невероятно, просто убийственно далеко от Москвы. Нет, конечно, кому-то 140 км по вроде бы скоростному Новорижскому шоссе покажутся увеселительной прогулкой. Но для меня эти два с половиной часа бешеного галопа, перемежающегося нудным стоянием в заторах (летом то один мост чинят, то другой), были просто невыносимой пыткой. Пока доедешь – с ума сойдешь. И уже не нужны тебе ни свежий воздух, ни чарующие звуки почти девственного леса, ни миски с сочной земляникой.