Рождение гигантов
Шрифт:
– Да что там, аттестат… Мы же все равно не голодали, дети учатся, чего нам еще-то?
– Будет лучше, и в чинах подрастешь, – продолжала Лада.
Тогда-то Ростик вдруг вспомнил, что этот самый Михайлов и раньше был не слишком озабочен службой, чином и общим положением. Интересно, почему именно его выбрал Табаск? Из-за того, что не нашлось никого лучше? Это может быть ошибкой, думал Ростик, при таком индифферентном отношении к обязанностям этот парень вряд ли на многое способен.
– Ты плавать умеешь? Море, воду любишь?
– Купаться люблю, но не плавать,
– Привыкай называть Гринева командиром, – серьезно посоветовала ему Лада.
– Ладно. Командир, учти, я если жену три дня не вижу, весь извожусь… Она же у меня такая… нежная.
– Знаю, – вдруг снова очень твердо заговорила Лада, – про вас вся Одесса говорит, что вы оба – любовники хоть куда. Но когда ты окажешься там, это пройдет.
Интересно, подумал Ростик, она-то откуда знает? Ведь ни разу не побывала в гиганте.
– Зачем ты так? – спросил он ее. Потом повернулся к Михайлову. – Артем, я не знаю, как тебя успокоить. Просто думай, что у нас действительно нет выбора, мы должны это сделать. Понимаешь? – Он помолчал и договорил, хотя знал, что, вероятно, откровенно обманывает этого паренька: – Могу обещать только одно, как только найдем тебе замену, а такое возможно, и даже скорее, чем ты думаешь, я тебя отпущу. Мне и самому не нравится, что ты так небрежно относишься к этому заданию, поэтому… Да, как только будет альтернатива, сразу освобожу, на это и рассчитывай.
– Так всегда говорят, а потом… – Артем вздохнул и укрылся с головой.
– Но сейчас все равно начинай думать о том… о касатке, которую ты должен приручить, – посоветовала Лада. – Это часть задания.
И к удивлению Ростика, Табаск, видимо, вполне довольный своим выбором, вдруг сполз с него, добрался до койки Михайлова и ловко взлетел ему почти на голову. При этом Лада охнула и тут же потребовала:
– Артем, терпи. Он ничего просто так не делает.
– Вы все просто так ничего не делаете, – донеслось, как из погреба, из-под одеяла, но сбоку появилась рука и мягко обхватила хвостатого зверька.
Табаск свернулся в локте этой руки и едва слышно чихнул. Видимо, и ему придется теперь привыкать к этому новому для него человеку, подумал Ростик. И тут уж, чихай не чихай, а принимайся за какое-то таинственное, понятное только кесен-анд’фам дело, чтобы этот выбор оправдался, чтобы парень действительно смог использовать новую касатку по назначению, и даже наилучшим образом.
Глава 18
Плавал Артем еще хуже, чем хотелось бы, практически он умел лишь держаться на воде, да и то недолго. Даже умение лежать, планировать, как это когда-то называлось в Ростиковом детстве, как выяснилось, было для него непостижимым искусством. Его пугало дыхание через трубку, пугала вода на лице, пугала глубина под ним, которая казалась бездонной.
Ростик, приглядываясь к нему, решил, что парня мучает какая-то фобия, вроде той, о которой рассказывала
Красота подводного мира оставалась для него закрытой, он не чувствовал ни малейшего подъема, обнаружив свою тень на дне, его оставляла безучастным прохлада, которая окутывала тело, стоило чуть погрузиться в глубину. Не веселила жизнь, кипевшая вокруг, все эти бесчисленные стаи мальков, крабики, ползающие между камешков и водорослей, раковины, дышащие всем своим нежным тельцем. И отчаянно пугало дальнее, темно-жемчужное море, которое даже при спокойной погоде колыхалось, пронизанное острыми солнечными стрелами, как на суше бывает очень редко, особенно в Полдневье, где каждая тучка составляла исключение из-за бедности атмосферы.
Тем не менее Ростик провел несколько дней, заставляя Артема привыкнуть к тому миру, который теперь должен был стать для него привычным, словно собственная спальня, или еще привычней. Иногда ему казалось, что Табаск все-таки ошибся, что не может такой сухопутный и неспортивный увалень понять радости подводного мира и эффективно работать в теле очередной касатки. Но почему-то его, даже в этих сомнениях, не оставляло чувство все возрастающей уверенности в правильности выбора мангуста. Поэтому они продолжали заплывы, ныряния, а Ростик не скупился на уговоры и даже откровенные понукания.
Хотя Ростику казалось, что они мало чего с Артемом добились, Лада тоже вдруг решила, что все у них может получиться. На третий, кажется, день она произнесла, сидя на бережку, поглядывая на обоих… амфибий, как Роста с Михайловым почему-то стали называть в Одессе, ловко щелкая спицами над уже обширным свитером, который она предназначала Росту:
– Думаю, с плаваньями можно завершать. Пора переходить ко второму этапу.
Рост услышал ее, потому что стоял по колено в воде, пробуя промыть загубник трубки, в который после заплыва иногда забивался песок.
– Какому этапу?
– Пусть он учится плавать голым.
– Ч-что? – казалось, Михайлова, который только что вышел на берег, хватит удар.
– Объясни, – попросил Ростик.
– У него же явная боязнь… Он не сможет раздеться перед людьми. Придется его и этому учить.
– Посмотреть на мужские стати захотелось? – спросил Рост, но, повернувшись к Михайлову, понял, что Лада права. Парень определенно покраснел, и не только из-за того, что последние дни жарился на солнце, как на сковороде. – Слушай, а если мы всю охрану отошлем подальше, ты сможешь ведь, правда?
Артем окинул взглядом, похожим на беззвучный крик, Одессу, которая, по его мнению, была расположена слишком близко. И тогда Рост решился. Он приказал Ладе отогнать всех, кто стоял поблизости, разделся сам и приказал раздеться Михайлову. У того от смущения разладилось даже то немногое, чему он за последние дни научился. Он просто шел камнем ко дну, хотя как это получалось с запасом воздуха в легких, с ластами, которые при энергичной работе ног могли вынести тело пловца почти до пояса в воздух, – было непонятно.