Рождение и гибель цивилизаций
Шрифт:
Среди плодов, которые срывали древние люди с Деревьев Жизни, были и животные, перемещавшиеся по их ветвям. Решительно отвергая мнение о том, что первобытный человек сначала был собирателем, а лишь затем перешел к охоте, отечественные историки А. С. Амальрик и А. Л. Монгайт в своей книге «В поисках исчезнувших цивилизаций» ссылаются на костные останки самого древнего человека и его ископаемых предков. «Их зубы — это зубы всеядных животных», — утверждали авторы. Ученые обращали внимание и на другие вещественные доказательства охотничьей деятельности древних людей и их ближайших предков: «Находка австралопитековых и сопровождающих их костей павианов с пробитыми черепами и камнями внутри этих черепов — веское свидетельство наличия охоты».
О том, что человеческие существа стали охотниками еще на стадии превращения в современных людей, свидетельствуют находки на стоянке синантропа в Чжоукоудяне (в 54-х километрах от Пекина, где равнина
Амальрик и Монгайт отвергают также распространенное представление, что человек лишь постепенно перешел к охоте на крупных животных, начав с мелких. Они справедливо считают: «Чтобы охотиться на мелких млекопитающих, нужно обладать свойствами, которых не имел предок человека. Чтобы поймать мышь, нужно уметь прыгать как кошка, длина прыжка которой в десять раз превышает длину ее тела; чтобы поймать зайца, нужно уметь бегать, как волк, что едва ли умел делать предок человека, только что научившийся ходить на двух ногах».
Поскольку человек не мог обрести прыгучесть кошки и скорость волка, то ему было практически невозможно охотиться на мелких животных. Кроме того, современные охотники знают, что добывать крупного зверя легче, чем мелкого. Это подтверждает такой видный специалист по отлову животных, как Джеральд Даррелл. Он пояснял, почему это так: *‘Более крупного зверя легче обнаружить. Для мыши и белки не требуются слишком густые заросли, чтобы спрятаться от охотника. Для такого животного, как, например, антилопа дукер, нужно уже солидное укрытие».
Это мнение современного человека, имеющего в своем распоряжении не только огнестрельное оружие, но и другие приспособления для ловли животных. Не удивительно, что люди каменного века, не имевшие ни огнестрельного оружия, ни других современных средств для охоты на зверей, также предпочитали охотиться на крупных животных. При этом они вполне преуспевали в этом деле. Среди плодов, которые люди собирали на ветвях земных Деревьев Жизни; были мамонты и слоны, антилопы и буйволы, олени и кабаны. О том, что в рационе древних людей преобладала добыча более крупная и более удобная для охоты, свидетельствуют находки в гроте Тешик-Таш (Узбекистан). Из найденных там 10 000 обломков костей разных животных удалось определить 938. Кости принадлежали медведю, лошади, оленю, леопарду, гиене, зайцу, крысе и другим животным, но больше всего было костей сибирского горного козла — 767 обломков. На Ильской стоянке (Северный Кавказ) найденные кости 2 тысяч зубров составили не менее 60 процентов массы костей животных. В Солюрте (Франция) были обнаружены костяки около 10 тысяч Лошадей. В Мейендорфе, близ Гамбурга, были найдены 1300 рогов северного оленя, на которых, очевидно, охотились прежние Обитатели северной Германии. В Пржедмосте (Чехословакия) вместе с костями других животных были отрыты останки примерно 800— 1 000 мамонтов. В Амвросиевке на Украине было найдено скопление костей, принадлежавших 950—1000 бизонам.
Хотя ловля рыб и птиц всегда являлись важными занятиями людей, но, видимо, этот источник получения полноценного питания играл столь же второстепенную роль у многих народов мира, как и охота на мелких зверей. Характерно, что народы, живущие в основном за счет промысла морского зверя, предпочитают охотиться на китов или тюленей, а не ловить мелкую морскую рыбешку.
О преобладании в питании людей мяса крупных или, во всяком случае, немелких животных Свидетельствуют исследования 140 тысяч ископаемых костей с 44 населенных пунктов лесной полосы Европейской части России, проведенные советским зоологом В. И. Цадкиным. По количеству костей на первое место вышли представители крупного рогатого скота (62 процента), на второе место — свиньи (24 процента), на третье — мелкий рогатый скот (9 процентов), на четвертое — лошади (5 процентов). По количеству съеденных особей на первом месте оказались свиньи (40 процентов), на втором — крупный рогатый скот (35 процентов), на третьем — мелкий рогатый скот (19 процентов), на четвертом — лошади (6 процентов). Как справедливо отмечал Лев Гумилев, в биогеоценозе человек занял «верхнее, завершающее звено», место самого «крупного хищника».
Однако человек не был единственным существом, охотившимся на крупных травоядных животных. Не сразу он завоевал и положение «главного хищника». В борьбе за мясо травоядных человек конкурировал с хищниками и порой становился их добычей. Амальрик и Монгайт утверждают, что «предок человека, спустившись с деревьев… прежде всего встретил на земле саблезубого тигра, а когда он попытался проникнуть в пещеру, чтобы дождь не погасил его костра, его встретили там негостеприимные хозяева — пещерный медведь, пещерный лев и пещерная гиена… Бесконечное количество трупов, своих и врагов, устилают дорогу человеческого предка… Если из числа более сильных врагов предка человека исключить ядовитых пресмыкающихся и насекомых, то он вынужден был искать защиты от волка, дикой собаки, пещерного медведя, гиены, саблезубого тигра, носорога Мерке и других… Кости всех перечисленных животных найдены в пещере Чжоукоутянь с костями и орудиями синантропа». В Алжире и Тунисе на стоянках древних людей наряду с костями кабанов, оленей, газелей, диких овец, диких лошадей, буйволов и верблюдов, гиппопотамов и слонов были найдены также кости львов и леопардов.
Каким же образом существа, слабые в физическом отношении по сравнению с львами и леопардами, волками и саблезубыми тиграми, носорогами и пещерными медведями, сумели их одолеть, добывать себе пропитание, убивая огромных мамонтов и слонов, крупных буйволов и оленей, и стать, по существу, «главными хищниками»? Ведь человек не обладал ни мощью носорога, ни силой льва, ни быстротой леопарда.
Правда, есть основания полагать, что человек, который нам кажется венцом природы, а порой представляется высшим олицетворением прекрасного, скорее всего внушал животным ужас. При этом его отталкивающая внешность могла давать ему известные преимущества.
Во-первых, человек стал пугать своих соседей по биосфере, как только обрел привычку передвигаться в вертикальном положении, Как известно, многие животные становятся на дыбы, находясь в состоянии крайнего возбуждения. Такая поза — признак угрозы всем остальным живым существам. Даже если малый зверек встает на задние лапки, то более крупный зверь остерегается атаковать его. Сточки зрения зверей, прямоходящий человек был в состоянии крайнего возбуждения и поэтому представлялся источником крайней опасности. Может быть, последующие наблюдения, свидетельствующие о том, что хищные звери редко атакуют людей, а появление зверей-людоедов — аномально, отражают опыт не только последних веков, когда человек вооружился огнестрельным оружием, а многотысячелетнюю историю страха животных перед существами, постоянно стоящими или передвигающимися на задних лапах. С другой стороны, известно, что достаточно человеку упасть на землю, то есть принять горизонтальное положение, как многие хищные животные могут напасть на него и растерзать. Не исключено, что с того момента, как человек принял вертикальное положение, он мог чувствовать себя в безопасности.
Было и другое обстоятельство, которое могло пугать зверей. По мнению зоолога Дезмонда Морриса, главное внешнее отличие человека от других сухопутных животных — отсутствие у него шерсти. Эта особенность кожного покрова позволила зоологу назвать человека непочтительно «голой обезьяной». В своей книге «Голая обезьяна» зоолог Дезмонд Моррис писал: «За исключением необычно тяжеловесных гигантов, таких как носорога или слоны (которые имеют свои проблемы с нагреванием и охлаждением); голая обезьяна стоит особняком, выделяясь своей наготой от тысяч других лохматых, косматых, заросших шерстью сухопутных млекопитающих. Зоолог вынужден прийти к выводу, что «имеет дело либо с землеройным, либо с водоплавающим существом. Во всяком случае следует признать, что нечто необычное, возможно, уникальное, произошло в эволюционной истории голой обезьяны». Поскольку человек не был ни кротом, ни дельфином, ни слоноподобным, ни носорогообразным, то среди прочих шерстистых зверей он не мог не выделяться, возможно, вызывая ужас и отвращение, какое могли бы вызывать у нас ощипанные обезьяны или обритые наголо медведи.
Эти соображения помогают объяснить, почему люди могли пугать зверей, и таким образом спасаться от нападения хищников. Однако страх мог заставить мамонтов и слонов, львов и саблезубых тигров в панике бежать от человека, но вряд ли он бы доводил их до самоубийства. Очевидно, что для победы над зверями требовалось нечто иное, помимо устрашающего облика. Отталкивающий вид мог сделать человека изгоем в биосфере, но вряд ли обеспечил бы ему лидерство в ней.
Между тем есть основания предполагать, что обретение внешнего облика, который вызывал отвращение у животных и распугивал их, стало следствием процессов, которые лежали в основе эволюции биосферы. Уверенно встав на ноги, Человек реализовал ту тенденцию противоборства гравитации, которая постепенно развивалась у живых Организмов, начиная с самых простейших видов. Дезмонд Моррис уверен, что характерный для животных шерстяной покров человек утратил, долго обитая в пограничной полосе между сушей и водой, где он находил себе пропитание. Если это так, то это означает, что люди начали свой старт с территории, подверженной пульсирующей гравитации Луны. Не исключено, что долгая жизнь в переменчивой обстановке (то на суше, то в воде, а также под воздействием пульсирующей гравитации) позволила человеку обрести качества, которые в наибольшей степени отвечали главным тенденциям в эволюционном развитии жизни. Что же это за качества, которые компенсировали человеку его неумение прыгать как кошка, бегать как заяц или волк, быть сильным как лев и мощным как мамонт?