Рождение нации

Лопатин Георгий

– Но…

– Мне наплевать, – оборвал Рус, какого-то вождя. – Вы сами виноваты в сложившейся ситуации, и кроме как себя вам винить некого. Вам всем было сказано еще несколько лет назад, перед тем как состоялся Исход, что придут враги и поставят всех раком. Не послушались, понадеялись на ромеев, это вам божественное наказание. И оно еще довольно мягкое, как по мне. Вам дан второй шанс. Не воспользуетесь им…

Рус пожал плечами, а потом добавил:

– Завтра с рассветом мы должны отплыть. Вы не дураки и все должны понимать. А барахло, дело наживное.

Ночью

никто не спал, даже если бы и хотел. Поднялся дикий вой и стенания в основном бабьи визги, это когда вожди объяснили ситуацию своим соплеменникам и родовичам. Да, людей понять можно – трудно расстаться с тем, что нажили непосильным трудом, но такова жизнь.

Как бы там ни было, но за ночь вещи были перетрясены, много было оставлено и по утру стали отчаливать. Что до имущества, то Рус был уверен, что люди оставили себе много лишнего, но это уже не важно, выбросят лишнее по пути. Он с первого же дня задаст высокую скорость хода и стоит только людям начать отставать, как включится инстинкт самосохранения. Ну а нет, то кто им доктор? Такие тупые и жадные обществу не нужны.

Течение вынесло плоты в Дунай. Водный поток в этой реке было довольно сильным, так что плоты с притороченными к ним животными, лошадьми и коровами с быками, довольно сильно сносило на восток, до самого озерано как бы там ни было стали перебираться на другой берег.

– Лодки и плоты не бросать! Вытаскивайте их на берег! – Требовал Рус.

Более того, Рус потребовал, чтобы все лодки и сотню подходящих ему плотов оттащили на несколько километров выше по течению и замаскировали. Часть плотов оставили демонстративно валяться на берегу. Остальные плоты пошли на дрова. Обсушившись и приготовив еды, люди после обеда двинулись на север.

Переправились последние отряды лангобардов.

Степняки появились на другом берегу лишь под вечер и на ночь глядя они конечно переправляться не стали. Рус с лангобардами на берегу тоже не отсвечивали, наблюдая за лагерем противника из замаскированных позиций.

Савиры, наученные горьким опытом на горных дорогах вперед очертя голову бросаться не стали, а сначала послали на другой берег с пару десятков разведчиков, что должны были обследовать окрестности на наличие возможной засады. Все-таки форсирование любой реки, когда на другом берегу тебя принимают в «радостные и крепкие объятия» весьма хлопотное дело.

Но все было чисто. По крайней мере ничего подозрительного разведчики не заметили, а обследовать озеро с противоположной его стороны не стали. В конце концов они не знали как далеко оно тянется, а долго затягивать тоже нельзя, так что дали сигнал своим соплеменникам на другом берегу сигнал, что все в норме и можно переправляться.

И переправа началась.

И как только первые кочевники стали подгребать к берегу, Рус дал команду:

– Вперед! Греби!

В воду столкнули лодки, за ними плоты и воины заскочили на плавсредства.

Подловить и атаковать врага во время переправы, когда он в воде это и вправду большая удача особенно когда противник фактически беспомощен, ведь степняки

переплывают реки держась за своих скакунов, еще в качестве поплавка используют специальные бурдюки, сами-то люди по большей части плавать не умеют.

Ну и началось форменное «избиение младенцев».

Лодки влетели в самую гущу переправляющихся и воины стали работать копьями пронзая беспомощных людей. Собственно, не все оказались так уж беспомощны, кто-то пытался отбиваться с помощью боевых хлыстов взобравшись на спину своего скакуна и практически топя его. Но для таких умников имелись лучники, благо, что савиры перед тем, как начать переправу, сняли с себя доспехи.

С южного берега вслед проклятиям полетели стрелы, но если и долетали, то вреда причинить не могли, а слишком близко к вражескому берегу приближаться не стали.

Сколько тысяч воинов степи по итогу утопло, подсчитать не представлялось возможным, но не меньше трех точно.

Савиры, поняв, что попали в западню, повернули обратно и стали думу думать. Впрочем, думали недолго и пришли к единственно верному решению, сделать собственные плоты с которых будут оберегать прочих переправляющихся, постройкой оных и занимались весь оставшийся день.

А на другом берегу собирали неплохие трофеи среди которых самым ценным собственно были сами кони, что доплыли до другого берега.

С рассветом началась вторая попытка переправы. С обеих сторон теперь шли плоты с лучниками, дабы прикрыть их от врага. Вот только их теперь ждала вся армия лангобардов…

В общем лодки под командованием Руса сковали на себя внимание охранения, а лангобарды высыпав на берег и смяв первых выбравшихся из воды, воспользовались «брошенными» плотами и ударили навстречу в самую гущу из переправляющихся степняков, коих было так много и плыли они так плотно, что чуть ли н по головам можно было ходить. Вновь началось «избиение младенцев» с жуткими жертвами.

Савирам не осталось ничего другого как вновь вернуться на исходные позиции.

«Сколько они уже потеряли в общей сложности? Тысяч десять? Ну может чуть меньше… – подумал Рус. – Можно и отступить».

Но савиры почему-то не отступили. То ли приказ от великого кагана в принципе не предполагал такого маневра, то ли сами савиры до предела обозлились и решили во что бы то ни стало покарать врагов. Как бы там ни было, они спустившись чуть ниже по течению, там где древесины было в достатке, стали рубить еще больше плотов, видимо решив переправить всех людей «на сухую».

– Уходим, – принял решение Рус. – Свою задачу мы выполнили, а устраивать полноценные речные баталии с большими собственными потерями нам ни к чему.

Альбоин согласно кивнул. Со стороны лангобардов тоже не обошлись без убитых, но их насчитывалось меньше двух десятков, плюс немного раненых.

Уйти же могли быстро ибо лошадей выловили столько, что их более чем хватало, чтобы посадить каждого его воина в седло, да еще запасные оставались (ведь в этой операции участвовало всего пять тысяч человек). Так что оторваться от степняков не проблема.