Рождение сатаны
Шрифт:
Истекли две недели, и в полночь она снова вошла в кабинет, держа в руке тяжелый том. Но никто не ответил на ее приветствие. Уныние написано было на рожах и рылах старых знакомцев. Ксения заметила, что появилось много новых.
– Что случилось?
– спросила Ксения, не решаясь пройти к своему обычному месту за столом.
– Сейчас появится ОН,- ответил за всех Слонозмей.
– Кто?
И тут синий свет разлился по кабинету, и чья-то черная тень тяжело упала на штору. Видна была только тень: видимо ее обладатель не имел другого способа проявиться
– Я пришел к тебе, Ксения.
– Кто ты, неведомый дух? Заклинаю тебя именем Агунохаваруса и кровью мученицы Аквилы! Отвечай мне! Ксению била дрожь и формула из книги, осевшая в памяти, сама сорвалась с языка.
– Я тень твоего мужа.
Она почувствовала, что сейчас упадет и прислонилась к дверному косяку. Книга выпала из рук, и не долетев до пола, исчезла.
– Не пугайся, Ксения! Я прошу о помощи. Ты можешь спасти меня от небытия...- стонущий шепот все больше становился голосом, но это не был голос ее мужа.
– Но как я могу помочь тебе? И ты ли это? Почему я не узнаю твой голос?
– Верь мне, Ксения! Это я, муж твой! Волею Создателя ты получила власть над духами Бездны, и если ты еще любишь меня, ты исполнишь мою просьбу.
– Милый, любимый мой! Я сделаю все для тебя! Я люблю тебя, слышишь? Но увидимся ли мы еще хоть однажды?
– Помни, Ксения: делая вечным меня, ты даришь вечность себе.
Нас ждут долгие счастливые эры! Твоя власть сделает нас вечными и счастливыми! А теперь мне пора!..
Ксения ощутила, что силы оставляют ее. Неведомо как оказалась она в своей постели, а утром уже не знала, было ли все случившееся сном или явью.
2.
Случайный прохожий видел синий свет, льющийся из окна и черную тень мужчины на шторе. Вставший по нужде сосед растолкал свою толстую жену и они долго смотрели сквозь заледеневшие стекла на то, что творилось в доме вдовы, и еще долго после не могли уснуть, пораженные увиденным.
Очень удивилась Ксения Львовна, услышав в восемь вечера дробь колокольчика.
– Гражданка Саттарова?
– спросил молодой голос.
– Да, я.
– Лейтенант Кобрин, из милиции. Разрешите войти? С улицы отчетливо слышалось, как звенят друг о друга промерзшие ботинки лейтенанта. Ксения открыла.
– Пожалуйста, проходите.
– Спасибо,- клубы морозного пара и простуженный вой соседских собак ворвались в прихожую. Молоденький, вчера из училища, лейтенант выглядел жалко. Войдя, он перво-наперво принялся тереть нос, крепко прихваченный морозом.
– Да Вы совсем замерзли! Раздевайтесь, вот тапочки и проходите прямо, я сейчас. Она ушла за свечами, и когда с тяжелым бронзовым канделябром появилась в гостиной, поздний гость уже стоял там, пытаясь оглядеться в темноте. Нос у него покраснел и начал медленно опухать, оранжевые домашние тапочки нелепо сочетались с форменными брюками, но несмотря на это, лейтенант держался молодцевато и заговорил первым.
– Что же это Вы, Ксения Львовна, собаку не держите? Или не боитесь?
– Располагайтесь,- она указала ему на стул, сама села напротив.- Как Вас зовут?
– Слава... Вячеслав Михайлович. Кобрин.
– Очень приятно. Мне представляться не нужно?
– Нет-нет, что Вы...
Только теперь Кобрин хорошенько разглядел ее,- перед ним сидела отнюдь не выжившая из ума вдова, какую он рассчитывал найти в старом флигеле, а красивая и совсем молодая женщина.
Удивительно порой подобные открытия преображают мужчин:
Кобрин подтянулся, стал словно бы выше ростом, и краснота щек, принесенная с мороза, усилилась невероятно, в то время как нос медленно начал принимать прежнюю форму.
– А бояться мне нечего: злой человек не потревожит, а добрый сам стороной обойдет. Хотите чаю?
– Спасибо, не откажусь... С удовольствием, Ксения Львовна.
Ксения улыбнулась. Ей было забавно.
– Подождите минутку, я поставлю самовар,- она вышла, чувствуя на себе его юношеский взгляд.
Самовар кипел недавно и был еще горяч.
– Слава, идите в столовую, и прихватите свечи.
Из темноты коридора на Кобрина уставились огромные желтые с прозеленью глаза, и послышалось заунывное мяуканье. Ему стало не по себе. Он взял тяжелый подсвечник и двинулся на голос. В коридоре было темно, но Кобрин не мог отделаться от ощущения, что он видит окружающие его предметы гораздо яснее, чем можно было разглядеть их в мечущемся, неверном пламени. Вдруг он остановился, смертельно испуганный: прямо на него из темноты смотрела иссиня-зеленая рожа и улыбалась, подмигивая единственным глазом. И уже хотел было лейтенант ударить страшное чудовище подсвечником, но вдруг разглядел, что это просто складки мебельного чехла причудливо сложились на выставленном в коридор пианино. Стало стыдно за нелепый жест.
– Вы не заблудились?
– это Ксения появилась из-за поворота,- Пойдемте.
– Да-да, конечно...- Слава не мог оторвать взгляд от пианино:
при ближайшем рассмотрении никакого чехла на нем не оказалось.
– Что же Вы?
– Нет, ничего. У нас дома в детстве стояло такое же п-пианино,- соврал лейтенант.
– Пойдемте пить чай.
Они вошли в столовую и сели за стол. Кобрин посмотрел на вдову: свечи в ее глазах горели ярче, чем на столе. Он почувствовал как необыкновенно нравится ему эта женщина, его неумолимо повлекло к ней и приятно закружилась голова...
В чашки пролился ароматный напиток, вечер потек незаметно и задумчиво, тьма и мороз отступили куда-то. Воцарилось спокойствие.
– Какова же, все-таки цель Вашего визита?
– А, сущие пустяки, Ксения Львовна. Жалуются на Вас.
– Кто?
– брови удивленно взлетели вверх.
– Соседи.
– Соседки, наверное...- они оба чувствовали, как сблизили их несколько чашек чая.
– Да, соседки,- лейтенант улыбнулся. Самовар весело постанывал в свечном полусумраке.
– И что же говорят?