Рождение Темного Меча
Шрифт:
— Ну, я бы сказал, что полезнее всего будет разбудить вон того лысого спящего красавца, — ответил Симкин, с видом оскорбленного достоинства поправляя смятые кружева. — Хотя лично у меня в голове не укладывается, как он умудряется спать под твои вопли. Затем нам нужно пресечь приступ хандры у нашего мрачного друга...
— Со мной все в порядке. Будите Сарьона, — сказал Джорам. Увидев, что Мосия снова шагнул к Симкину, кузнец встал. — Прекрати! Вы, оба, успокойтесь немедленно! Мы не сделали ничего плохого.
Симкин с сомнением взглянул на него.
— Что, правда?
— Да. Мосия, не стой столбом! Буди каталиста. Нам надо согласовать наши рассказы...
Мосия встряхнул головой и кинулся к кровати, на которой спал Сарьон. Каталиста по-прежнему передергивало во сне.
— Отец! — Склонившись над каталистом, Мосия потряс его за плечо. — Отец!
— Итак, — хладнокровно произнес Джорам, — мы с каталистом...
Но тут он осекся.
Мосия обернулся, так и не убрав руки с плеча Сарьона, и увидел в центре комнаты невесть как возникшего там чародея. Тот, как обычно, стоял, скрестив руки на груди; лицо его пряталось в тени низко надвинутого черного капюшона.
— Так что вы с каталистом, молодой человек? — прозвучал бесстрастный голос.
— Всю ночь пробыли здесь, — невозмутимо закончил фразу Джорам. — Вы могли бы спросить вашего стражника, но это будет трудновато — если, конечно, вы не владеете некромантией.
— Да, я полагал, что Симкин расскажет вам о смерти стражника, — сказал Блалох, взглянув на молодого человека.
— Уверяю вас, я пережил чудовищное потрясение, — заметил Симкин. Он выхватил из воздуха оранжевый платочек и изящным жестом приложил его ко лбу. — Я ужасно расстроился — как сказал барон Эсок, когда случайно превратил себя в мандолину. Как вы полагаете, а от чего он умер? — небрежно поинтересовался Симкин. — Я имею в виду стражника. Барон-то умер от несчастного случая. Баронесса, женщина весьма крупная, уселась на его футляр. И, увы, раздавила в щепки. Но он отошел с песней. Что же касается вашего стражника, то вчера вечером, когда я с ним расстался, он вел себя как обычно, то есть по-хамски. Может, он задохнулся? — Симкин прижал оранжевый платок к носу. — Во всяком случае, мне рядом с ним всегда казалось, что я вот-вот задохнусь.
— Его отравили, — сказал Блалох, игнорируя Симкина. Он смотрел на Джорама. И взгляд его ощупывал молодого человека, словно жадные пальцы, запущенные в разум. — Так значит, вы пробыли здесь всю ночь? И чем же вы занимались — играли прямо в очаге?
Джорам взглянул на свои покрытые копотью руки и одежду и пожал плечами.
— Я вчера не потрудился вымыться, когда вернулся из кузни.
Не сказав более ни слова, Блалох развернулся и двинулся к каталисту: Мосии в конце концов удалось его разбудить.
— Вы тоже пробыли здесь всю ночь, отец? — спросил чародей.
— Д-Да.
Сарьон смотрел на облаченного в черное Исполняющего, очумело моргая. Он не до конца еще проснулся и совершенно не понимал, что здесь происходит, но чувствовал нависшую опасность. И немудрено — казалось, будто даже воздух потрескивает. Отчаянно пытаясь стряхнуть остатки сна, Сарьон уселся и потер глаза.
Блалох сдернул с него одеяло.
— Подол вашей рясы промок насквозь, каталист. И измазан сажей и грязью.
— Это от очага, — угрюмо произнес Мосия.
Блалох улыбнулся.
— Даруй мне Жизнь, каталист, — негромко сказал он.
Сарьон содрогнулся.
— Я не могу, — тихо отозвался он, глядя в пол. — У меня нет сил. Я... я очень плохо провел ночь.
Осознав иронию, кроющуюся в этих словах, Сарьон побледнел. У него возникло гнетущее ощущение, что чародей тоже ее заметил. Но у него действительно не было сил. Он мог лишь ждать, что же произойдет.
Не произошло ничего. Блалох отвернулся от каталиста, окинул взглядом присутствующих и, не сказав более ни слова, исчез.
Оставшиеся несколько долгих мгновений молча смотрели друг на друга, страшась заговорить, страшась пошевельнуться.
— Он ушел, — с трудом выдавил из себя Сарьон. Все его тело ныло от усталости. Оцепеневшее сознание оказалось не в силах совладать с происходящим и требовало лишь одного: плюнуть на все и снова лечь спать. Каталист решительно встряхнул головой, поднялся с кровати, подошел к умывальному тазу с ледяной водой и окунул туда голову.
— Как вы думаете, долго ли он тут находился, пока мы его заметили? — сдавленно спросил Мосия.
— А какая разница? — Джорам пожал плечами. — Он все равно знает, что мы лжем.
— Тогда почему он ничего не сделал?! — сорвавшись, воскликнул Мосия. Его взвинченные нервы не выдержали. — Что за игру он затеял...
— Игру, в которой вы неминуемо проиграете, если немедленно не возьмете себя в руки, — вяло произнес Симкин. — Посмотрите на меня!
Он протянул вперед руку в кружевном манжете.
— Вот. Ни малейшей дрожи. А ведь это я обнаружил труп. Кстати, о трупе: интересно, что они собираются с ним делать? Если его бросят в реку, лично я год не буду купаться...
— Труп!
Глаза Сарьона расширились.
— Мальчик мой, объясни все нашей Дикой Розе, хорошо? Я не в силах пройти через это еще раз. Очень уж это утомительно. Кстати, — скучающим тоном поинтересовался Симкин, взглянув на Джорама, — все ли прошло удачно нынешней ночью?
Джорам не ответил. Он опустился на кровать, снова впав в уныние.
— Послушайте, вы могли хотя бы рассказать мне, чем вы занимались — после всех неприятностей, которые я перенес...
— Например, убийства стражников! — злобно огрызнулся Мосия.
— Ну, если тебе угодно шутить на столь грубый манер... Я все же... Кровь Олминова, да что за хамье!
Последнее восклицание было вызвано тем, что дверь тюрьмы с силой распахнулась, едва не свалив Симкина.
Пока он пытался прийти в себя, через порог шагнул один из подручных Блалоха, бросив глумливый взгляд на разгневанного молодого человека.
— Послушайте, отошли бы вы в сторонку, — сказал Симкин, поднося платок к носу. — Не могу же я пройти через вас! То есть я могу, но вам это не понравится...