Рождение Темного Меча
Шрифт:
— Колдун способен превратить все это в груду расплавленного железа, из которой все и вышло, — угрюмо сказал он сам себе и совсем уже собрался покинуть кузню, как вдруг услышал какой-то шум.
— Эй, это что такое? — нерешительно окликнул кузнец. Ему подумалось, а вдруг это Блалох вернулся. — Кто там?
Ответом ему стал чудовищный грохот. За ним последовало ругательство. А затем из тени в дальнем углу пещеры донесся чей-то жалобный голос:
— Боюсь, я тут попал в затруднительное положение. Не могли бы вы подать мне руку? Нет-нет, не в буквальном смысле слова, — поспешно добавил тот же самый голос. — Отвратительный фокус маркизы де Винтер. Одна и та же старая шутка, из года в год. Я говорил императору, чтобы он прекратил так делать — все равно никто не смеется, но...
— Симкин? — изумленно спросил кузнец и заспешил в дальний угол, где и вправду обнаружил молодого человека. Симкин безуспешно пытался выбраться из-под груды инструментов. — Малый, ты что здесь делаешь?
— Тсс! — прошептал Симкин. — Никто не должен знать, что я здесь...
— Ты не находишь, что об этом поздновато говорить? — мрачно поинтересовался кузнец. — Ты уже перебудил грохотом половину поселка...
— Это не моя вина, — брюзгливо отозвался Симкин, бросив уничтожающий взгляд на груду инструментов. — Я был... А, ладно, не важно.
Он понизил голос.
— Блалох здесь сегодня появлялся?
— Да, — буркнул кузнец, беспокойно оглянувшись.
— Он что-нибудь нашел? Что-нибудь забрал? Мне совершенно необходимо знать. Это очень важно. — Симкин с волнением взглянул на кузнеца.
Кузнец нахмурился. Он колебался.
— Ну, — сказал он несколько мгновений спустя, — думаю, если я тебе скажу, вреда с этого не будет. Он не велел хранить это в тайне. Он нашел тигель.
— Тигель? — Симкин приподнял бровь. — И все? Я хотел сказать: их же у вас тут много, они, должно быть, валяются повсюду.
— Да, много. Но он нашел какой-то заинтересовавший его и забрал с собой. А теперь давай-ка вали отсюда, а то я собираюсь уходить. И кстати, ты как сюда пролез, что я тебя не видел? — запоздало спохватился кузнец и взглянул на Симкина с подозрением.
— О, меня легко не заметить. — Молодой человек небрежно взмахнул рукой. Его яркий наряд блестел в свете горна. — А этот тигель — в нем что, было что-то странное?
Кузнец нахмурился еще сильнее. Он крепко сжал губы и погнал Симкина в сторону выхода.
— Вот, например, в этой штуке есть нечто странное, — небрежно произнес молодой человек, споткнувшись о разбитую форму.
— Не знаю, — неприветливо отозвался кузнец, когда они в конце концов добрались до выхода из пещеры. — А ты можешь сказать всякому, кто будет спрашивать, что в кузне не будет больше никаких ночных работ. Долго. Может быть, никогда.
И кузнец мрачно покачал головой.
— Ночных работ? — переспросил Симкин, пожав плечами и как-то странно улыбнулся. — О, я думаю насчет этого вы ошибаетесь. Еще раз здесь поработают ночью — хотя вас это не должно волновать, — успокаивающе сказал он встревоженному кузнецу. Тот угрюмо взглянул на Симкина, запер дверь кузни и запечатал ее заклятием.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
КАРТЫ НА СТОЛ
Палата Предосторожности была односторонним средством связи. Епископ Ванье мог с ее помощью связаться со своими приспешниками. Они же не могли связаться с епископом. Проектировщики сделали это нарочно, дабы приспешники не могли выйти из-под власти своего хозяина. Но в этом был и недостаток: они не могли сами выйти на связь даже в случае какого-нибудь совершенно неотложного дела или тогда, когда требовалось получить инструкции. Этот недостаток не особенно беспокоил епископа; он привык столь тщательно все контролировать, что ему не верилось, будто такая ситуация когда-нибудь возникнет.
Потому он был неприятно удивлен, войдя тем осенним вечером — уже стояла поздняя осень — в Палату Предосторожности и почувствовав, что самая темнота вокруг него гудит и вибрирует от избытка энергии. Хотя приспешники не могли связаться с епископом, Палата настолько тонко воспринимала разумы тех, кто с нею соприкасался, что любой из них мог, сосредоточившись мыслями на хозяине, дать ему знать, что в нем возникла нужда.
Раздраженный Ванье уселся в кресло. Закрыв глаза, он спокойно и неспешно очистил свой разум от всяческих препятствий и мешающих мыслей, сделав его чистым и открытым для ощущений. Одно из них возникло почти мгновенно. Епископа тут же захлестнуло зловещее, угнетающее предчувствие. Он вдруг понял, что уже некоторое время ожидал — нет, боялся этого.
— Я здесь, — сказал Ванье этому ощущению в собственном сознании. — Что тебе нужно? Мы не разговаривали некоторое время. Я полагал, что все идет как надо.
— Все идет как не надо, — отозвался голос, столь незамедлительно, что Ванье понял: его ждали. — Джорам отыскал темный камень.
Хорошо, что приспешник не мог видеть, что происходило с его хозяином в этот момент, — иначе его доверие к хозяину оказалось бы поколеблено. Полное лицо епископа словно оплыло; пальцы, постукивавшие по подлокотнику кресла и напоминавшие ползущего паука, вдруг скрючились, а затем крепко сжались в кулак. Как здесь холодно! Надо же, он никогда прежде этого не замечал... Плотной рясы оказалось недостаточно, чтобы...
— Вы там?
— Да, — отозвался Ванье, облизав пересохшие губы. — Я подумал, что вы, возможно, допустили ошибку в своих словах. И ждал, пока вы поправитесь.
— Если кто и допустил ошибку, то уж никак не я, — парировал голос в голове у епископа. — Я же вам говорил, что здесь хранятся древние книги.
— Это невозможно. Согласно хроникам, они все были изъяты и уничтожены.
— Значит, хроники ошибаются. Но это сейчас не важно. Вред уже причинен. Он знает о темном камне. И не просто знает — он с помощью вашего каталиста научился его ковать!
Ванье зажмурился. Тьма закружилась вокруг него. На мгновение ему почудилось, будто кресло и вправду заскользило и запрокинулось, и епископу стало страшно. Он в отчаянии вцепился в подлокотники и заставил себя расслабиться и обдумать это дело спокойно, без эмоций. Паника к добру не приведет. Да и причин паниковать пока что нет. Да, события повернулись непредвиденным образом, но с ними можно управиться.
— Что, вы снова ждете, чтобы я исправил ошибку?
— Нет, — холодно отозвался Ванье. — Я просто обдумывал возможные последствия этого ужасного происшествия.