Рождение Темного Меча
Шрифт:
— Ну, вообще... думаю, вы говорите то, что думаете, — медленно произнес он, удивленно глядя на Сарьона.
Каталист не ответил. Просто не мог. Он опустился на верстак, закрыл глаза и, дрожа, попытался поплотнее запахнуть рясу. Складывалось впечатление, будто мертвый чародей отомстил. Его крик вытянул жизнь из Сарьона столь же успешно, сколь успешно каталист вытянул из Блалоха его магию. Сарьона мутило, ему было холодно, его переполняли ненависть и отвращение как к себе, так и к Джораму. Если бы Сарьон достаточно верил в Олмина, чтобы молить его о последней милости, он попросил
Он услышал шаги Джорама и почувствовал, что молодой человек остановился рядом с ним.
— Вы говорите то, что думаете, — повторил Джорам.
— Да, — устало произнес Сарьон. — Я говорю то, что думаю.
— Вы спасли мне жизнь, — сказал Джорам. Голос его был тих. — Вы рискнули собственной жизнью, чтобы помочь мне. Я знаю. Я видел...
Сарьон ощутил, как что-то коснулось его плеча. Вздрогнув, он обернулся и увидел, что это Джорам нерешительно, неуклюже положил руку ему на плечо. Сарьон видел его лицо в лунном свете: темные глаза прятались в тени густой копны спутанных черных волос. И в глазах этих на долю секунды промелькнуло страстное стремление. И каталист осознал правду — и понял, что знал ее все это время.
«Много лет назад, — возникла у него мысль, — я держал этого ребенка на руках».
Он потянулся было, чтобы взять Джорама за руку, но тот тут же отдернул руку.
— Почему? — настойчиво и требовательно спросил Джорам. — Чего вы от меня хотите?
Сарьон несколько мгновений смотрел на молодого человека, потом на губах его проступила легкая усталая улыбка.
— Я ничего от вас не хочу, Джорам.
— Тогда что вами движет, каталист? Только не трудитесь впаривать мне слащавые сказочки, которыми вы кормите людей вроде простака Мосии. Я вас знаю. Должна быть какая-то причина.
— Я же вам говорил, — негромко произнес Сарьон. Его взгляд метнулся к оружию, что лежало на полу, словно еще один труп. — Я помог привнести это... оружие тьмы в мир. Я отвечаю за это. Отчасти отвечаю, — поправился он, увидев, что Джорам собрался что-то сказать. — Я потерпел неудачу. Оно пролило кровь. Оно оборвало жизнь...
— Это я пролил кровь! Я оборвал жизнь! — воскликнул Джорам, обойдя каталиста и встав перед ним. — Темный Меч был всего лишь орудием в моих руках. Перестаньте говорить о чертовой штуковине так, словно она более живая, чем я!
Сарьон не ответил. Пошатываясь, он сделал несколько неуверенных шагов и опустился на колени у тела Блалоха. Стиснув зубы, чтобы подавить приступ тошноты, и старательно отводя взгляд от чудовищной раны в груди, каталист протянул руку и закрыл покойнику глаза. Он постарался, как мог, вернуть на место отвисшую нижнюю челюсть и придать лицу хоть какое-то подобие покоя. Потом Сарьон взял холодные руки покойника и попытался сложить их на груди, как того требовала традиция, но не справился с нахлынувшей волной тошноты. Каталист выронил руки покойника, поспешно отвернулся и привалился к верстаку. Его знобило, и все тело покрылось холодным потом.
— Я отнесу тело в лес, — сказал Джорам. Заслышав какой-то шорох, Сарьон поднял голову и увидел, как молодой человек натянул чародею капюшон на лицо и накрыл труп плащом.
— Когда они
«Кто — Дуук-тсарит?» — подумал Сарьон, но ничего не сказал. Его ничто больше не волновало. Он с тоской взглянул наружу, ожидая увидеть разгорающуюся зарю. Но оказалось, что луна только-только зашла. Ночь лишь недавно перевалила за середину. Сарьону захотелось очутиться у себя в постели. Ну и что, что она холодная и жесткая? Сарьону хотелось улечься и тоже натянуть плащ на голову и, может... ну, всякое ведь может случиться... Может быть, сон, ускользавший от него вот уже много ночей, наконец-то снизойдет на него, и ему удастся хотя бы ненадолго забыться и забыть обо всем.
— Послушайте меня, каталист! — резко произнес Джорам. — Единственный кроме нас двоих человек, знавший о Темном Мече, теперь мертв...
— Так вот почему вы его убили.
Джорам пропустил замечание Сарьона мимо ушей.
— И так оно и должно оставаться. Пока я буду относить тело, вы возьмете меч и вернетесь обратно в тюрьму.
— Но сейчас повсюду стражники Блалоха, они ищут вас... — попытался возразить Сарьон, вспомнив, какой поднялся шум и суматоха, когда он сообщил об исчезновении Джорама. — Как вы...
— А как, по-вашему, я попал сюда? Там, в дальней части кузни, есть ход, ведущий наружу, — нетерпеливо пояснил Джорам. — Кузнец уже целый год использует его под тайный склад оружия.
— Оружия? — недоуменно переспросил Сарьон.
— Да, каталист. Дни Блалоха были сочтены. Техники готовили восстание. Мы лишь подтолкнули события, ускорили то, что все равно произошло бы, рано или поздно. Но это сейчас не важно! Берите меч и возвращайтесь в тюрьму. Вас никто не побеспокоит. В конце концов, вы же были с Блалохом. Если стражники вас остановят, скажите им, что колдун погнался за мной. Скажите, что он в одиночку ушел в лес по моему следу. А больше вы ничего не знаете.
— Хорошо, — буркнул Сарьон.
Джорам хмуро посмотрел на него.
— Вы хоть слышали, что я вам сказал?
— Слышал! — отрезал Сарьон. — И сделаю, как вы сказали. Мне не больше вашего хочется, чтобы еще хоть кто-то узнал об этом ужасном оружии.
Он поднялся на ноги и взглянул прямо в глаза молодому человеку.
— Вы должны уничтожить его. Если вы этого не сделаете, это сделаю я.
Они стояли друг напротив друга во тьме, которую рассеивало теперь лишь тусклое мерцание углей. Отблески играли в глазах и на губах Джорама, и казалось, будто его улыбка отливает темно-красным.
— Каталист, представьте на минутку, что кто-то предложил вам магию, — негромко произнес юноша. — Представьте, что кто-то сказал вам: «Бери эту силу, она твоя. Тебе не придется больше ходить по земле, словно животному. Ты можешь летать. Ты можешь призывать ветер. Ты можешь изгнать солнце и призвать звезды с неба, если только пожелаешь». Что бы вы стали делать в таком случае? Неужели не взяли бы эту магию?
«А в самом деле?» — подумал Сарьон. Ему вдруг вспомнился его отец. И он словно увидел со стороны маленького мальчика, плывущего над землей на руках волшебника и пытающегося стряхнуть с ног ненавистные башмачки.