Рождение Зимы

Говорят, мир сильно изменился…

Сначала существовала только одна раса. Но она не оправдала ожиданий Богов, и те, не без боли в сердце, истребили ее. Вместо нее они создали пять новых рас и населили ими мир. Это были расы Второго Века: врейнины, саолины, хуанины, киринины и анайны.

Солнце пронеслось по небу тысячи тысяч раз…

Под непрестанным наблюдением Богов их чада благоденствовали. Города и империи возникали и угасали. Однако, в конце концов, хуанинам и кирининам надоели жесткие законы. Вопреки

воле Богов пошли они войной на врейнинов и уничтожили их. В результате одна из рас исчезла из времени и истории. За это хуанинов и кирининов назвали Порочными. Надежды Богов рухнули, поскольку они увидели, что их создания, испорченные междоусобицей и гордыней, исправлению не поддаются. Боги держали совет на самых высоких пиках Тан Дирина, где вращающаяся твердь небесная искрит, задевая за горные вершины, и постановили больше не считать себя ответственными за несбывшиеся мечты и не мучиться из-за мятежного детища. Они покинули мир и отправились в места отдаленные, отрешившись от мыслей и грез о спасении собственных детей. И с ними ушло многое, что было лучшего в людях…

На этом закончился Второй Век и начался Третий. И он оказался Безбожным…

Так говорят.

Редко кто беспокоил диких козлов, расселившихся на крутых скальных склонах Долины Камней. Эта долина служила единственным путем через высокие горы Тан Дирина, однако эта дорога вела в никуда: мрачная земля севера служила приютом лишь свирепым варварским племенам. Тут ничто не могло привлечь ни торговцев с юга, ни завоевателей из земель Крови Килкри.

Когда человеческая река внезапно потекла вверх по Каменной Долине, это вызвало естественное волнение среди обитателей отвесных круч. Козлы отчаянно топали копытами и созывали козлят. Скоро все уступы опустели, и только молчаливые скалы наблюдали за тем, что происходило внизу. Десять тысяч человек двигались походным порядком в холодные земли — в изгнание.

Огромную колонну вела сотня (может, немного больше) конных воинов, у многих из которых свежи еще были раны после сражения на полях Кан Эвора. У всех, как знак полного изнеможения, были бледные лица и воспаленные глаза. За всадниками шла толпа женщин, детей и мужчин, хотя последних осталось очень мало — множество вдов появилось за этот год.

Тяжелый исход. Их путь пролегал через суровые горы, где тропы усеяны острыми камнями, из-за которых подворачивались ноги и множились раны. Но останавливаться нельзя. Если кто-то падал, его подхватывал шедший сзади и помогал подняться, ободряя воплями, как будто ругань могла вернуть силы уставшим ногам. Если же упавший подняться не мог, его оставляли умирать. Уже дюжины канюков и воронов лениво кружили над колонной. Одни птицы следовали за людьми с самого юга долины реки Глас, другие — обитатели гор — покинули неприступные насесты в надежде на обильную мертвечину.

Кое-кто из спасавшихся прежде был состоятельным торговцем в Гласбридже или крупным землевладельцем под Кан Эворо. Сейчас же они потеряли даже то немногое, что им удалось захватить с собой в паническом бегстве, потому что мулы, перегруженные тюками, спотыкались, падали и, несмотря на плети погонщиков, не могли подняться. Груз рассыпался по земле из-за того, что не выдерживали колеса и оси телег. Слуги-носильщики, на которых уже не действовали ни уговоры, ни посулы, ни угрозы, норовили бросить хозяйское добро. Они так устали, что уже ничего не боялись. Никто не обращал внимания на то, что богатства, на обретение которых у кого-то ушла целая жизнь, валялись по всей долине, словно клочки кожи, содранные с тела толпы каменными стенами

коридора.

Тан Крови Гиров, Эванн ок Гир, провозгласивший себя защитником символа веры Темного Пути, возвышался над простым людом. Мужчины, поклявшиеся охранять тана днем и ночью, его Щит, давно уже перестали тратить силы на то, чтобы разгонять толпу, то и дело сбивавшуюся вокруг своего господина. Тан же не обращал внимания на толкотню. Он низко опустил голову и даже не пытался править конем, отдавшись на волю потока.

На щеке Эванна коркой засохла кровь. Он был в гуще сражения под Кан Эвором, своим любимым городом, и уцелел только потому, что Щит, не обращая внимания на приказы и угрозы, вытащил его с поля боя. Однако силы у него отнимала не рана на щеке — тоже не простая царапина, а другие раны, скрытые под одеждами и окровавленными повязками. Копье всадника из войска Килкри пронзило Эванна насквозь, вышло из спины и оставило занозы на всем пути через танскую плоть. В свиту тана входило несколько прекрасных целителей, и, если бы нашлось время на то, чтобы раскинуть палатку, отдохнуть и заняться его ранами, они, может быть, даже спасли бы ему жизнь, но Эванн не разрешал останавливаться и отказался пересесть с коня на носилки.

Все что осталось от армии тана, сейчас следовало за ним. Еще два года назад воины Гира считались лучшими на всех землях Крови Килкри. Но с тех пор непрерывные и кровопролитные сражения уничтожили силу его воинства так же неумолимо, как безнаказанный огонь уничтожает сухостой. В конце концов практически все годные к военной службе мужчины (и многие женщины) Темного Пути, собранные не только из Гиров, но и из других Кровей, были призваны на поле битвы при Кан Эворе. И все-таки противник имел тройное превосходство. Теперь от войска осталось едва пятнадцать сотен человек — потрепанное прикрытие бегущего на север народа Темного Пути.

Человек, проложивший конем путь через толпу и занявший место рядом с таном, был так же изнурен и слаб, как и все остальные: шлем во вмятинах, кольчуга натруди запятнана кровью, весь в зазубринах круглый щит треснул там, где боевой топор ударил под удачным углом. Тем не менее воин держался хорошо, и глаза его еще сохраняли живость.

Он наклонился к Эванну и тихо произнес:

— Правитель, это Тегрик.

Эванн пошевелился, но не поднял головы и не открыл глаз.

— Подошли мои разведчики, — продолжал воин. — Враг поблизости. Всадники Килкри не более чем в часе или двух от нас. Они прижмут нас раньше, чем мы уберемся из долины.

— Что бы нас ни ждало, все давно предрешено, — сплюнув кровь, пробормотал Тан Гир. — Мы не должны бояться того, что записано в книге Последнего Бога.

К ним подъехал один из щитников тана и остановил на Тегрике неодобрительный взгляд.

— Оставь Тана в покое, ему следует беречь силы, — потребовал он.

Услышав это, Эванн вздрогнул, поднял голову и открыл глаза.

— Смерть придет за мной в назначенный час, а до тех пор я не какая-нибудь старуха, чтобы кутаться в шали и питаться жидким бульоном. Тегрик еще смотрит на меня как на тана. Насколько больше это пристало бы моему собственному Щиту?

Щитник кивнул, принимая выговор, но не отъехал.

— Позволь мне дождаться их здесь, — так же тихо попросил Тегрик. — Дай мне сотню. Мы будем держать долину, пока все наши люди не пройдут ее.

Тан оглядел Тегрика.

— На севере нам может понадобиться каждый человек. Дикие племена не обрадуются нашему появлению.

— Мы можем вообще не добраться туда, если враг застигнет нас в долине. Позволь мне остаться здесь, и я обещаю тебе полдня, может, и больше. Здесь каменные осыпи, а скалы над головой сходятся совсем близко. Я смогу долго держать дорогу. Достаточно пролить кровь врагов, и их авангард будет ждать подхода основных сил, прежде чем второй раз сунуться в долину.