Рождение Зверя
Шрифт:
— Здесь. — Дэвид, наконец-то, перенес тяжесть тела на стену, в которую уперся очередной коридор.
Ральф только молча потер онемевшее плечо: с его точки зрения, это больше походило на тупик, но поскольку происходящее с санрайзовцем с некоторых пор все меньше напоминало реальность, он предпочел пока не вмешиваться.
А чудеса, между тем, продолжались: Дэвид провел ладонью по шершавой поверхности стены, и в ней, словно по волшебству, открылся очередной проход. Разведчик переложил факел в левую руку и посветил: огромный ящик, куча сухой травы в углу, вентиляция…
— Если я ничего не перепутал, мне был обещан выход, а это… — Ральф продолжал водить факелом по крохотному, с низким потолком, помещению, — похоже,
— Будет тебе и выход. — Дэвид закрыл дверь и тут же повалился на сено. — Не все сразу.
— Я понял, сначала ты немного очухаешься, потом переберешься в мое тело…
— Ага, выйду отсюда, взорву вместе со всеми потрохами этот гадюшник и во главе десантников вернусь к твоей женщине. Нарожаем с ней детей, потом пойдут внуки, правнуки… — Дэвид засмеялся, наблюдая за тем, как изменилось лицо разведчика. — Ладно, теперь вот что: ты пока меня не трогай — мне действительно нужно отлежаться. В сундуке — все, что нужно, а если захочешь спать… вот, — показал он на спальный мешок.
«Спасибо за заботу, справиться со спящим, конечно, уже не составит никаких хлопот…» — съехидничал про себя Ральф, однако его внимание тут же переключилось на нечто уже и вовсе невероятное: на стене, как раз там, где он собирался укрепить факел, находилась труба с краном посередине.
В первый момент разведчик просто не поверил своим глазам. К вентиляции он уже привык, но чтобы еще и водопровод… Для верности Ральф сначала только ощупал ее рукой и лишь затем осторожно повернул вентиль — из крана закапала вода. Покачав головой (что и говорить, обосновались здесь когда-то капитально), разведчик еще раз огляделся: прямо напротив громоздился тот самый сундук.
«Так, посмотрим, — разведчик поднатужился и приподнял крышку. — Сушеное мясо, сухари. А это? — Ральф присвистнул. — Похоже на вино…»
Ну что, совершить очередную глупость? Сколько он их сегодня уже успел сотворить… Несколько раз подбросив тщательно закупоренную бутылку, Ральф оглянулся на Дэвида — тот не шевелился — затем вытащил пробку и сделал пробный глоток. Вкус был незнакомый, но приятный — разведчик отхлебнул еще. Посмаковал, затем постепенно, медленными глотками отпил примерно до половины… Конечно, хорошо было бы что-нибудь съесть, но после того, что пришлось пережить за последние часы… Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как он вошел в это подземелье? Часы куда-то пропали, на медальоне ничего не разглядеть. Ральф попробовал определиться хотя бы примерно, но попытка сосредоточиться немедленно отозвалась головной болью — натруженный мозг напрочь отказывался работать, — и разведчик поспешил оставить это бесполезное занятие. В конце концов, не все ли равно?
Тень от горящего факела причудливо изгибалась, то укорачиваясь, то удлиняясь; чуть слышно капнула плохо закрытая вода… Невозможно… — разведчик даже потряс головой. Однако он на самом деле все еще находился где-то глубоко под землей, в крохотной камере, вдвоем — не больше не меньше — с самим Нечистым, который перед тем, как впасть в беспамятство, даже не позаботился о том, чтобы научить его открывать дверь…
Ральф опустился на сено рядом с бесчувственным Дэвидом и, привалившись спиной к стене, снова отпил из бутылки. То ли вино было слишком крепким, то ли действительно сказалось переутомление от сегодняшних приключений, но разведчик вдруг почувствовал, как здорово опьянел: ему было тепло, уютно, а главное — появилась непоколебимая уверенность в том, что безвыходных ситуаций не бывает и все обязательно как-нибудь образуется. Потом одно за другим начали наплывать воспоминания — в основном приятные (неприятные Ральф сразу же отгонял); а когда стали постепенно слипаться веки, разведчик даже не подумал сопротивляться: интуиция беспечно молчала — здравый смысл же, по-видимому, отправился на отдых несколько раньше. Лишь в тот момент, когда возврат от сна к бодрствованию был уже практически невозможен, где-то далеко-далеко, на периферии сознания промелькнула мысль, что за легкомыслие потом придется платить, однако разведчик только улыбнулся: «потом» наступит потом…
Это нужно было сказать, но она не представляла, как. Как, вообще, люди говорят о таком?
Губы Анны нетерпеливо-нервно дернулись:
— Ну, что? Что мнешься? Кто-то из них в очередной раз исчез?
— Карлос… — почти беззвучно произнесла Амалия.
— А-а, — неопределенно произнесла ее собеседница. — Этот умеет… Ну, так и что с ним приключилось на этот раз? Утонул? Провалился в пропасть? Съели какие-нибудь дикари? Или принесли в жертву? А может, ему все надоело, и он просто захотел побыть немного один? Поверь мне: потом выяснится, что его и еще нескольких матросов вместе с обломками выбросило на остров; что когда он падал, то случайно зацепился одеждой за куст; а дикари, которые собирались поджарить его на огне и сожрать, вдруг передумали и выбрали его своим вождем… Это мы уже проходили… И не раз…
Вероятно, таким образом Анна пыталась себя успокоить, однако Амалия понимала, чего стоила эта ее ирония — правильнее сказать, чувствовала, потому что сидящая напротив женщина точно вся вибрировала. Она обмирала от ужаса и в то же время надеялась. Господи, сколько она пережила?!
«А сколько придется пережить тебе?» — спросила Амалия сама себя.
— Боюсь, на этот раз все гораздо серьезнее, — сказала она вслух.
— Дорогая, я же тебе говорила: пока я собственными глазами не увижу тело… — Анна не договорила — лишь слегка покачала головой и махнула рукой.
— В том-то и дело…
— Что? — В глазах, в голосе Анны появилась напряженность. Нет, пожалуй, страх. — Его…
— Нет-нет… его тело… В такое, конечно, очень трудно поверить… Его тело теперь отдельно от него самого…
Наверное, ее рассказ напоминал, скорее, бред. Чтобы было понятно собеседнице, пришлось частично пересказать и разговор с Карлосом, и многое из того, что Амалия невольно узнала — можно сказать, подсмотрела: в тот момент, когда Михаэль пытался добраться до пистолета, его сознание совершенно раскрылось, и все получилось как-то само собой. О Дэвиде приходилось говорить с большой осторожностью; историю с «подарком» Амалия также предусмотрительно опустила. Бред да и только — но уж раз начала, надо было заканчивать. Вот только бы еще знать, какова будет реакция: рассказывая, Амалия то и дело с опаской поглядывала на Анну — та, по своему обыкновению, молча жевала травинку. Как и во время их прошлого разговора. Зато что разразилось потом! Стоило Анне заговорить о Михаэле и Карлосе — и она становилась точно помешанная.
— Значит, в его теле сейчас разгуливает кто-то другой…
— Д-да, — с дрожью в голосе согласилась Амалия. Пока, вроде бы, ничего особенно страшного не происходило.
— Что ж, ты права: такого с ним, пожалуй, еще не бывало. — Сумасшествие: Анна улыбалась. Причем, улыбалась нормальной, хорошей улыбкой. — Вот за это я его и люблю: я никогда не увижу его мертвым — мне никогда не придется его хоронить. Знаешь, что он всегда говорил перед тем, как уехать?
— «Не жди».
— Ах да, я совершенно забыла, ты ведь все знаешь… — Анна вдруг остановилась, и лицо ее побледнело. — Так это правда… Ты… ты действительно говорила с ним, и он действительно…
Женщина задержала дыхание, потом задышала часто-часто, подбородок и нижняя губа ее задрожали…
— Фрау Анна! Анна…
Это были слезы, и Анна, которая не плакала уже очень много лет, рыдая, повалилась на траву. Амалия просто сидела рядом: ну, чем она могла помочь или хотя бы утешить? Оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что потом, когда Анна выплачется, ей станет немного легче…