Рожденная блистать, или Мужчины в моей жизни не задерживаются
Шрифт:
– Так, может, всё-таки остановимся и уедем за границу? Сбежим? Мы уже столько наворотили, что на каждом из нас висит пожизненный срок… Купим новые паспорта и заживём в своё удовольствие.
– Нет, – замотала я головой. – Я не готова.
– Когда будешь готова, может быть поздно.
Я не ответила, закрыла глаза. В моём сейфе лежит израильский паспорт, по которому я могу передвигаться по всему миру. Этот паспорт сделал мне ещё муж на случай, если нам придётся бежать за рубеж. Так получилось, что муж погрузил меня в жестокий мир кровавого беспредела и показал неприглядную изнанку жизни. У всех бандитов, как правило, есть «левые» паспорта, потому что в любой момент может возникнуть ситуация, когда оставаться в стране будет опасно.
Я не сомневалась, что Стас действительно меня любит. Он обожает повторять, что в такую, как я, не влюбиться невозможно. Только вот я чувствую к нему просто сексуальное влечение, отношусь как к надёжному другу, но никакой влюблённости, увы, не чувствую. Я стала задумываться над предложением Стаса бросить всё к чёртовой матери и сбежать с ним, но хорошо понимала, что выйти из этой игры живой почти невозможно. Найдут и добьют, где бы мы ни были. Даже предложение Белого, который давал хорошие деньги за мой отъезд, закончилось бы пулей в голову, по-другому в этом мире никак. Я попала на эту криминальную карусель совершенно случайно, но чем дольше на ней кружусь, тем острее понимаю: сойти с неё невозможно. Ведь ты уже навсегда принадлежишь криминальному миру, поскольку зарабатываешь сумасшедшие деньги. На этой карусели долго не покрутишься – в любой момент можно оказаться в крематории или на кладбище.
На следующий день я собрала у себя в офисе самых приближённых людей потолковать о наших текущих делах.
– С чем работаем в ближайшее время? Какие предложения?
– Есть несколько наводок на короткие захваты, – тут же ответил Стас.
– Поясни.
– В первом случае молодая жена на тридцать пять лет моложе мужа. Муж – один из акционеров крупного металлоперерабатывающего завода. Бабла навалом. За свою тёлку трясётся и пылинки с неё сдувает. Детей нет. Эта дурочка выезжает одна, в кабриолете, без охраны, каждый день катается по загородному шоссе. Гуляет от мужа как сука. Трахается со своим фитнес-тренером. Маршрут и время известны. Будем брать её тёпленькую прямо на трассе. Пригрозим пистолетом и заставим позвонить мужу. Сумму выставим реальную. Борзеть не будем. Двести пятьдесят тысяч евро всех устроит.
– А где гарантия, что муж не обратится к ментам?
– А смысл? На выплату денег дадим один час. Мы же работаем по короткому захвату. Если через час денег не будет, отрубим «тёлке» кисть руки. Если не подохнет от болевого шока и кровопотери, пусть забирает её инвалидом. Мы ему это объясним. Судя по всему, мужик неглупый и должен понять, что времени у него впритык.
– А если возьмут при передаче денег?
– Поставим условие, что деньги должен привезти только муж и в место, которое укажем.
– А если он всё же обратится к ментам?
– Разреши детали операции проработать самому. Второе дело – тоже заложник. Фигурантом намечен единственный малолетний сын очень состоятельного бизнесмена.
– Ребёнок всё-таки…
– Эля, ты меня удивляешь. По совокупности совершённых нами уголовных деяний нам каждому пожизненное светит. Мы с тобой давно перешли черту, и за наши расклады нас не вытащит даже суд присяжных.
– Хорошо. – Я постаралась скрыть растерянность. – Что там по ребёнку? Где будет происходить захват?
– Каждое утро он в сопровождении няни и охранника отправляется в закрытый лицей в сорока километрах от города. Нейтрализация охранника и няни не составит труда. Охранника завалим на месте. Он не профессионал, двухметровый тупоголовый шкаф из случайных. Знаешь, как их называют… пуделя. Няня – пожилой человек. Её по возможности трогать не будем, старость нужно уважать.
– Согласна. Нужно оставить её живой, но ведь она может всех заложить?
– Будем в масках. Номера машины замажем грязью. Чтобы она не смогла позвонить, мобильники заберём. Да и вообще, мне кажется, ты зря так переживаешь. Налёт – дело фартовое.
– Сколько будем требовать за ребёнка?
– Сумму оставим прежней. Двести пятьдесят тысяч евро.
– Мальчика нужно оставить живым и не покалечить детскую психику.
– Решать тебе.
– Вот я и выношу решение: чтобы никакой мокрухи.
Встав с кресла, я нервно заходила по комнате, закурила, затем резко остановилась.
– Работаем только по первому случаю, – решительно произнесла я. – По второму – отбой.
– Почему? Няню оставим в живых…
– Потому что это ребёнок. Если кто решит провернуть дело, нарушив приказ, – не пожалею.
Отдав все распоряжения и отправив своих людей на дело, я закинула ноги на стол и щёлкнула пультом от телевизора. На экране пела знакомая девушка. Я напрягла память и улыбнулась. Господи, это же Маринка! Та самая Маринка, с которой я познакомилась в больнице, куда попала после того, как меня хотели взорвать на кладбище у могилы мужа. После больницы мы больше не виделись, меня в экстренном порядке перевезли в частную клинику, но я знала, что с Маринкой ничего не произошло, она жива. Больше я не интересовалась её судьбой, мне это было как-то без надобности. Переключив телевизор на другой канал, я вновь увидела свою давнюю знакомую, которая давала интервью, и ведущий представлял её как известную певицу.
– Надо же, – только и смогла сказать я.
В больнице мы с ней очень долго беседовали, но я и представить не могла, что она возьмет мои слова на вооружение и так продвинется в жизни. Недолго думая, я полезла в записную книжку и набрала её номер телефона.Глава 7
Услышав в трубке знакомый голос, я тут же представилась и на всякий случай спросила:
– Марина, ты меня помнишь?
– Ой, Эля, да разве тебя можно забыть? – обрадовалась девушка.
– А я просто включила телевизор, увидела тебя и решила возобновить знакомство. Ты что, стала певицей?
– Певицей, подающей большие надежды, – рассмеялась в трубку Марина.
Через пару-тройку часов мы уже сидели в уютном кафе и пили ароматный кофе.
– Как ты попала на эстраду? – спросила я, отметив, что за время, пока мы не виделись, из гадкого утёнка Марина превратилась в стильную и женственную даму.
– Я вышла замуж за богатого человека, – улыбнулась она.
– Ты же мне весь мозг вынесла, что не можешь такого встретить. Где же ты его нашла?
– Не поверишь, но сразу после взрыва в больнице. Тебя перевезли в частную клинику, а меня – в другое отделение. Там я и встретила своего благоверного. Он приехал к тёте, и надо же такому случиться – мы лежали с той тётей в одной палате. Она-то нас и познакомила и, если так можно сказать, меня ему сосватала. К сожалению, тётя мужа умерла в больнице. Я помогла ему пережить горе. Антошка мне сказал: «Обещал своей тётке перед смертью, что женюсь на тебе, значит, женюсь. Я слов на ветер не бросаю».
– Муж-то хоть хороший? – поинтересовалась я.
– Главное, при деньгах, – отозвалась Маринка. – А так, живёт своей жизнью и оплачивает мою. Как таковой свадьбы у нас не было, просто расписались, и всё. Правда, муж заранее сообщил мне о кабальном брачном договоре, но я согласилась. Нужно же как-то из нищеты вылезать. А когда спросил, какой подарок я хотела бы на день рождения, я ответила, мол, что хочу, чтобы он сделал меня певицей. Так что кабальный брачный договор не помеха, деньжищ он в меня будь здоров какие вкладывает. Понятно, что у меня теперь завистников и врагов выше крыши. Злые языки шепчут за спиной, что муж записывает мои якобы низкопробные клипы за то, что я у него исправно сосу. Я на сплетни не обращаю внимания. За моим мужем вон сколько девок бегает, и что они только в постели ни вытворяли, но он почему-то женился на мне!
Я смотрела на цепкую и хваткую Марину, улыбалась и думала о том, как же «повезло» её супругу. Она, пока с него последние штаны не снимет, в покое не оставит.
– А как ты петь надумала?
– Мне всегда нравились девушки в откровенных нарядах на нашей эстраде, и я мечтала быть одной из них. И пусть особого таланта нет, но есть какой-никакой голос, а капитал моего мужа делает его краше и звонче. Муж сначала был против откровенных клипов, а теперь привык. Сначала его напрягало, что я в образе соблазнительницы и в клипах снимаюсь почти обнажённой, но теперь ему даже нравится мой томный взгляд, призывающий к сексу.
– Значит, ты получила от жизни то, что хотела?
– Начинаю получать, – поправила Маринка. – Элечка, я хочу славы и народного обожания. Главное, чтобы муж не жадничал и смог мне помочь в этом.
– А разве обожание публики можно купить? Мне всегда казалось, признание и популярность можно только завоевать.
– Ерунда. Если муж проплатит моё фото на всех журнальных обложках, народ заинтересуется моей личностью. Ты, наверное, просто редко прессу читаешь и телик не смотришь? А я ведь уже популярна! Меня на улицах узнают, автографы просят.
– Надо же… Я, наверное, действительно отстала от жизни.
– Своего мужа я ценю. И пусть он не самый красивый мужчина на свете, но у него есть деньги, а значит, есть ум, напористость. И это важнее, чем смазливая внешность. У него какой-то не самый легальный бизнес. О нём ходят разные слухи, но для меня это неважно. Важно, чтобы он обеспечивал мне «дольче виту». Он не разрешает выступать на корпоративах перед пьяными, жующими людьми, а мне корпоративы на фиг не нужны. Мне, как другим, напрягаться не нужно, я же не последний кусок хлеба доедаю. Послушай, Эля, а приходи ко мне завтра на концерт в «Крокус». Буду очень рада тебя видеть.
Я подумала и решила ответить согласием.
– Ты сама-то как? – спросила Маринка, когда мы уже расходились по своим машинам.
– С головой ушла в бизнес. Продолжила дело мужа.
– Молодец! У тебя столько охраны, что даже не по себе становится. Сразу видно, занимаешься серьёзным бизнесом. Ты не представляешь, как я рада, что мы с тобой снова встретились!
Мы одарили друг друга поцелуем в щёку и разъехались в разные стороны. До глубокой ночи я ждала приезда Стаса. Когда он отчитался о сегодняшней удачной операции, я с облегчением вздохнула и вытащила очередную сигарету из пачки.