Рожденные перестройкой
Шрифт:
– Мастерство не пропьешь!
Цыган достает свою "тэтэху". Оставляю мотоцикл тарахтеть, чтобы подзарядился аккумулятор. Волк расставил банки поверх камней на кургане. Резкий выстрел - и на одном из камней выбивается каменная пыль от попавшей туда пули. Рикошета я не слышал.
– Мазила!
– говорю, вынимая свой наган. Я не стрелял Бог знает сколько лет. Да и свое новое оружие еще ни разу не испытывал. Взвожу курок, прицеливаюсь. Наган удобно лежит в руке, грея ладонь рифленой рукоятью. Задерживаю дыхание. Выстрел. Легкая отдача в кисти. Банка, заменяющая нам мишень, взвивается в воздух и отлетает вбок от камня.
– А ну-ка я, - просит своей очереди цыган. Он целится, обхватив рукоять пистолета двумя руками. Выстрел. Вижу, как отлетает гильза из отражателя. Снова поднимается столбик выбитой каменной крошки. Цыган опять промазал. Навскидку, уже не целясь, стреляю по банке. Банка опять взлетает в воздух.
– Здорово!
– завидует цыган.
– А у меня, наверное, мушка сбита...
– А ну-ка дай, - протягиваю руку. Волк отдает мне свой ТТ. Я разрешаю ему воспользоваться моим наганом. Целюсь из "тэтэшки", плавно тяну за спуск. Еще одна банка улетает с камня. Волк только покачал головой и прицелился из моего револьвера. Снова щелкает сухой выстрел нагана, и снова банка остается на месте. На этот раз Волк не попал даже в камень. Я быстро отстреливаю из ТТ все мишени и отдаю пистолет хозяину.
– Четко ты стреляешь!
– завидует Волк.
– Где так наловчился? Пожимаю плечами:
– В детстве много стреляли из трофейных стволов. А так оружие уже давно не пробовал. Значит, остались навыки.
– Пора ехать, - говорит Волк, глядя на уже высоко поднявшееся солнце. Жаль, нет никакой карты, - сетует он.
Выбираемся на дорогу и едем в степь. Никаких машин, никаких людей. И долго это будет продолжаться? Наконец навстречу нам идет КамАЗ. Останавливаю мотоцикл и поднимаю руку. Грузовик останавливается. Водитель, молодой парень с припухшим от пьянки лицом, хмуро выглядывает из кабины. В этих краях можно ездить в каком угодно состоянии, и никаких тебе ГАИ нет. Точно так же, как бывший владелец "Урала" вряд ли станет заявлять о пропаже мотоцикла. Ну, придет в сельсовет или к местному менту, который работает от пьянки до пьянки. А может, будет бухать еще неделю, забыв, где оставил мотоцикл. В общем, нам беспокоиться не о чем.
– Чего надо?
– не очень дружелюбно спрашивает шофер.
– Вопрос есть, - усмехаюсь я.
– Нам хотелось бы знать, как проехать к маральей звероферме?
Шофер открывает дверцу и показывает рукой назад и чуть вбок. Там, видимо, дорога делает изгиб.
– Вон туда езжайте, - говорит он.
– Метров через триста будет поворот направо. И там такая незаметная дорожка, но если знаете о ней, то не промахнетесь. По ней прямо и дуйте. Как раз в звероферму ту и упретесь. Только не знаю, кто вам нужен, ведь сегодня суббота...
Вот ведь ерунда какая. Даже не знаем, какой сегодня день недели!
– Все. Спасибо, - благодарю водилу за подробную информацию.
– Не за что. Слушай, мужики, а у вас ничего нет?
– с надеждой водила делает интернациональный жест пальцами по горлу.
Развожу руками:
– К сожалению, земеля, все закончилось.
Он кивает:
– Ну, ничего. Мне тут еще сто пятьдесят верст пропереть, и уже к вечеру отвяжусь как следует.
– Он улыбается в предвкушении новой пьянки.
Махнув ему рукой, забираюсь на сиденье мотоцикла. Разъезжаемся с КамАЗом в разные стороны.
– Чего он там?
– Волк, похоже, не все слышал.
– Суббота сегодня, вот что он сказал, - отвечаю приятелю. Волк даже оживает.
– Так это нам и лучше!
– орет он.
– Народу там не будет лишнего. А со сторожем мы быстренько разберемся!
Может быть, и так, а может, и по-другому. Приедем на место, узнаем.
Около зверофермы все-таки произрастает какая-то чахлая растительность. Загоняю мотоцикл за невысокий холм, и с его вершины наблюдаем за объектом. Территория хозяйства огорожена забором из жердей. Видны деревянные постройки небольших домиков и три длинных барака. А как иначе их назвать? Там, где коровы, - коровник, где свиньи - свинарник, где овцы - кошары, а маралы? Маральник, что ли? Ерунда полная!
Ни людей, ни животных не видно. Спускаемся с холма и идем к воротам зверофермы. На вахте торчит некий тип годков под шестьдесят и читает старую газету. С кем тут нам воевать?
– Вы к кому?
– интересуется он, глядя на нас поверх очков.
– К маралам, - усмехается Волк.
– Есть кто из начальства?
– перебиваю своего приятеля, пока он тут окончательно не нахамил.
– Тут вообще никого сегодня нет. Выходной, - улыбается старик.
– Так что, сынки, приезжайте в понедельник.
– Слушай, батя, а пантокрин у вас продают?
Дед как-то странно смотрит на меня.
– Это ж не водка, - удивляется он.
– Кому он нужен? Государство его забирает, а так, чтобы пить... не, не слыхал.
Смотрю на Волка. Его идея привела нас в такую даль. А здесь, выходит, все по фигу и никому пантокрин тот долбаный не нужен. Волк игнорирует мой взгляд и вкрадчиво обращается к старику:
– А купить его нам нельзя?
– Купить?
– сторож, отложив газету, чешет в затылке, затем снимает чайник с электроплитки.
– Откуда ж я знаю, сколько он стоит, - говорит он.
– Так сколько стоит, столько и заплатим, - быстро заверяет его цыган.
– Там бидон, наверное, стоит больше, - усмехается старик.
– А у вас что, того, не стоит уже?
– Ты скажи, сколько за бидон?
– не терпится Волку.
– При чем тут стоит - не стоит?!
Я замер в дверях будки и уже не лезу в их разговор. Если бы стоил этот чертов пантокрин хороших денег, так у сторожа хоть бы ружье было. А у него и этого нет.
– Зачем мне деньги?
– сдается старик.
– Водка есть?
Волк разводит руками:
– Вот этого нет, батя. Кто ж знал, что тебе водка нужна? Ты лучше сам прикинь, сколь у тебя в деревне самогон стоит, и мы тебе литра за два заплатим.
Старик кхекает, чешет снова в затылке.
– Сто рублей клади и забирай бидон, - говорит он.
– Бидон теперь как раз сто рублев и стоит...
– Ну ты загнул, батя, - смеется Волк.
– Они у нас в городе, в магазине по тридцать рублей стоят.
– Так то у вас в городе, - кхекает старик, слезая со своего стула.
– А у нас, в деревне, под бражку - самое то, потому и дефицит.