Рожденные смертью
Шрифт:
— Осторожно! — Тур отшатнулся.
Ворон отдернул ладонь от рубильника, но вдруг дыхание перехватило, и на плечи навалилась тяжесть, будто в помещении стремительно выросло давление. Мгновение, и пусковая клавиша сама собой плавно утонула в панели прибора.
Раздался сдавленный вскрик. Тот, кто секунду назад был профессиональным наемником-убийцей, мешком рухнул на пол. Руки конвульсивно сжались, стиснув разряженные электроды, а по лицу размазалась и застыла кривая гримаса.
Наступила угрожающая тишина.
Первым очнулся Тур. Развернулся к близнецу,
— Не волнуйся, — Ворон не позволил себя уложить. — Повело слегка. Я не знаю, как это получилось.
Он посмотрел на погибшего и поспешно отвернулся.
— Вот уж что менее всего меня интересует, — бросил Тур. — Лис!
Он нашел глазами младшего брата, а его руки, будто не зависимо от хозяина, аккуратно прощупывали раненную ногу Ворона.
— Я в порядке вроде, — промямлил Лис из-за опрокинутой тумбочки и приподнялся. — Силы небесные! Что она натворила!
— Выйди в холл немедленно, — приказал Тур.
— Займись его башкой, — посоветовал Ворон.
— Прежде я займусь твоей ногой.
— Да там касательное.
— Я сам разберусь, — Тур быстро разрезал окровавленную штанину, сорвал перчатку и опустил ладонь на рану. — За антисептик сойдет.
Ворон попытался улыбнуться.
— И за все остальное тоже. Давай без швов на этот раз.
Взгляд непроизвольно перекинулся на свежий труп. Сознание замерцало, и уши залепил противный нарастающий с каждой секундой гул.
— Тур, уведи меня отсюда.
— Держись.
Доктор Полозов немедля выполнил просьбу брата.
«Лис, а Лис!»
— Слушай, Ки, помолчи, пожалуйста. У меня голова кругом.
«Тебе плохо?»
— Ерунда. А вот утром мне так шею намылят по твоей милости!
«Ну, я же не нарочно. Я просто испугалась. Видишь, я честно признаю: испугалась».
— Я на тебя не сержусь. Сам хорош тоже.
Парень отвернулся к стене и натянул на плечо одеяло.
«Лис, а Лис. Можно я здесь побуду. У тебя уютно».
— Ага, особенно после твоей «уборки», — буркнул хозяин разгромленной комнаты. — Болтайся, где нравится. Но умоляю — помолчи. Я спать хочу.
«А я думала, ты ночью не спишь».
— Это Тур никогда не спит. А я нормальный.
«Совсем не спит? А что он делает?» — Отвяжись.
Лис, а Лис… Ну и ночка. Коли так пойдет дальше, скучать мне не придется. Где-то я тут книжку открывала… Тьфу. Ведь получалось же час назад! Лис, а Лис, почему меня предметы то слушаются, а то нет?… А, дрыхнет. Ладненько. Навещу-ка лучше красавчиков. Эх, поговорить бы с Туром! Вдруг услышит?
Тихонько, медленно, чтобы не растеряться. Вот так, Лиса уже не вижу, значит, вся в коридоре. Куда теперь?… Ага, вон дверь. Втекаем… А здесь тоже славненько. И опять компьютеры. Сколько же у них этих штуковин?
Влево или вправо? Пожалуй, влево. Вроде бы там мысли водятся. Точно.
Доброе утро, братья Полозовы. Я знаю, вы меня не слышите, но я буду вежливой. Я на вас просто посмотрю, не стану мешаться, честное слово. Никогда так близко не видела настоящих близнецов!
Тур, а ты почему около Ворона сидишь? Его же не очень серьезно ранили… А, все равно не ответит.
Странно, что это у него вокруг ладоней? Не перчатки, вроде. На солнечное марево похоже. А ну-ка я поближе… Ай!
Полутемная больничная палата. Обшарпанные стены. Под потолком тусклая лампочка без абажура. За окном белые громады сугробов и узкая полоска светлеющего неба. Три койки. На одной неподвижно лежит человек. Веки опущены. Под глазами черные круги. Серое, будто неживое, лицо. Рядом на табурете другой — как две капли воды похожий на больного. Сидит и, не отрываясь, смотрит на лежащего, а ладони автоматически скользят по исхудавшему телу, там, где устало вздрагивает сердце.
— Вы опять не спали, юноша? — седовласый врач встает возле койки. — Разве можно так изводить себя.
— Никто не запретит мне быть рядом с братом.
Глухой голос, волевой взгляд.
— Да кто ж вам будет запрещать, — врач присаживается напротив. Но вы должны понять, мы сделали все, что в наших силах.
— Ему лучше.
Пожилой мужчина в белом халате недоверчиво оборачивается на больного. Берет его кисть. Долго отсчитывает пульс.
— Пожалуй, вы правы. Да, уже лучше… Но я говорил вам и говорю опять, чтобы вы не питали пустых надежд. Даже если ваш брат останется в живых, а дело, похоже, все-таки идет к тому, он навсегда будет прикованным к постели. Современная медицина тут беспомощна, и ни один мануалист не возьмется за его позвоночник.
— Он выйдет отсюда на своих ногах.
Властный, не терпящий возражений голос. Врач непроизвольно поеживается.
— Это невозможно. И не пытайтесь что-либо делать самостоятельно. Чтобы работать со столь хрупким органом, нужны не просто специальные знания, а… — Так дайте мне эти знания.
Старенький доктор растерянно водит глазами по стенам. Но воля сидящего перед ним подчиняет, берет в тиски и заставляет перевести взгляд на молодое осунувшееся лицо, где живут сейчас совсем не юные очи могучего человека.
— Вы… я… — врач лихорадочно подбирает слова, — поймите, я обычный районный травматолог. Вы посмотрите на нашу больницу! С каждым годом оснащение хуже и хуже! Найдите деньги, отвезите брата в областной центр.
— Вы сказали, медицина бессильна. Значит, я сам поставлю его на ноги. Объясните мне детально, что у него разбито и как теоретически это исправить.
Травматолог долго рассматривает оживающего пациента, затем его здоровую копию перед собой.
— Я принесу вам парочку книг. Но… А ведь ему действительно стало лучше. Вы отдохните пока. Отдохните…… Неутомимые воробьи снуют по карнизам покосившегося двухэтажного здания с обломком таблички над дверями «…инская районная…ца». Свежая листва в старом сквере. Скамейка. Молодой человек в больничном халате поверх новенького физкультурного костюма вертит в руке палку, тщательно инкрустированную изощренными узорами. Венчает ее искусно вырезанная птица с раскинутыми крыльями.