Рожденный из камня
Шрифт:
– Четыре дня назад тебя ничего не волновало?
– спросил он у Штейна.
– Ничего подобного. Я был с женщиной все время, пока был здесь. Почти три дня. У нее был день рождения, и мы праздновали с ней, - юноши переглянулись.
– Я покинул ее перед большим ужином с вами. Пожалуй, мне стоило бы задержаться.
– Нет. Тогда мы могли больше не увидеть тебя, так же как и Неля, - сказал Горан.
Орестес наклонил голову, пристально глядя на брата.
– Ты так считаешь?
–
Горан пожал плечами и посмотрел на закрытые ворота.
– Не знаю. Но они не позволят нам войти, как прежде. Не так ли?
Эта мысль вызвала в Орестесе ярость, растекающуюся по его венам. Думая о том, что кого-то из его братьев удерживают против воли, заставляла его злиться. Но юноше следовало вести себя осторожнее. Они не знали, что происходило, а кеванок защищали те же законы, которые они могли нарушить. До тех пор, пока Владыки не найдут повода, они не могли атаковать барьер.
Спустя время, показавшееся им вечностью, ворота со скрипом стали открываться. Братья ждали, оставаясь в боевой форме, наблюдая за происходящим. Потребовалось несколько минут для того, чтобы ворота открылись, давая пройти одинокой фигуре, закутанной в длинный темный плащ. Орестес не мог сказать, кто это был: мужчина или женщина. Он знал по худощавому телосложению, что это не Нель, и вновь стал закипать от гнева. Затем человек откинул капюшон.
– Элбейн, - сквозь зубы произнес Горан.
Штейн что-то пробормотал, а Орестес зарычал. Элбейн был последним из Лиги Двадцати, кого они хотели бы видеть.
– Владыки, - поприветствовал Элбейн. Он раскинул руки, словно желал обнять их.
– Добро пожаловать в Кев.
Волшебник стоял достаточно далеко от них, так что Гаргульи не могли до него дотянуться. Братья переглянулись, после чего Орестес шагнул вперед.
– Добрый вечер, Элбейн. Нас больше не принимают в этом царстве?
Элбейн нахмурился и обернулся, словно забыл о том, где стоял.
– Ерунда. Конечно, вам здесь рады.
– Тогда почему нас задержали?
– спросил Горан.
Элбейн пожал плечами.
– Были некоторые сомнения, почему вы трое не летели, а шли пешком. Меня пригласили, чтобы я разрешил это недоразумения и убедился, что все в порядке.
Хотя его слова звучали весьма убедительно, Орестес им не поверил, не поверил волшебнику. Он обернулся на братьев и увидел в их глазах точно такое же недоверие. Юноша вновь повернулся к волшебнику.
– Что ж, тогда проводи нас.
Глава 9
Федра спряталась за длинными во всю стену гобеленами и прислушивалась ко всему, о чем говорили. Из-за слез она плохо видела. Это было не
Калипсо стояла перед ней, уклоняясь от кинжала каждый раз.
– Они не должны знать, что он здесь. Поняла? Никто не должен знать. Только волшебнику можно доверять, и никому другому.
Калипсо согласно кивнула.
– А что насчет Федры, Мадам?
– Федра?
– Ива на мгновение смутилась, и Федра была уверена, что Первая даже не помнит ее.
– Да, - сказала Калипсо.
– Девушка, которая приносит хлеб и воду Владыке Нелю. Она знает, кто он.
Ива рассмеялась и отмахнулась от беспокойства.
– Эта маленькая мышка? Все, что ей известно, это то, что Нель любит новшества в сексуальных играх. Она ничего не скажет.
Калипсо кивнула, но Федра заметила ее недоверие.
– Ваша воля, госпожа, - сказала Калипсо.
– Конечно я уверена. Эта бесполезная девчонка пошла в мать. Она боится собственной тени и не представляет угрозы. Просто держи рот на замке, и все пройдет хорошо. Волшебник отправился им навстречу. Он удержит Владык подальше отсюда.
Калипсо кивнула и вышла из комнаты. Ива продолжала бушевать еще несколько минут, наконец взяла меч и взмахнула им. Затем так же покинула комнату.
Федра прождала еще минуту, прежде чем выйти из своего укрытия между гобеленами. Она дрожала так сильно, что чуть не упала с лестницы пока шла на кухню. Но дрожь пробирала ее не только от страха. Гнев закипал в ее венах. Она никуда негодна? Такая же бесполезная, как ее мать? Федра считала Иву и маму подругами. Очевидно, мама Федры думала, что их дружба была сильнее. Вот бессердечная сука. Теперь она наверняка знала о том, какого о ней мнения была Ива, решение далось ей легко. Она не предаст свой Дом. На самом деле Первый Дом не был для нее настоящим домом.
Нель заметил, как изменилась Федра, стоило ей лишь войти в комнату. Она спокойно несла поднос с водой и хлебом, как делала это последние несколько дней, но ее поведение изменилось. Она не боялась его, казалась задумчивой, пока кормила его с руки. Он прикусил ее палец, забирая последний кусочек.
– Ой, что ты делаешь?
– спросила она, нахмурившись.
Он усмехнулся.
– Хочу убедиться, что ты осознаешь, что делаешь. Так погружаться в мечты для тебя не хорошо.