Рождественская история
Шрифт:
Хотя в малиново-красном яблоке немножко счастья еще осталось. Вопрос был в том, как его получить. Изящно, как отдыхающая от хлопот дама, откусывать не выйдет, великоват плод. Нож и вилку продавцы не предусмотрели, только палочку, вогнанную куда-то к самому ядру яблочно-карамельной планеты. Юна справедливо рассудила, что чужое мнение ей не очень-то важно, и кое-как приноровилась к круглому яблочному боку.
В этот момент закон подлости не заставил себя долго ждать. Это только новогодние чудеса происходят раз в год, если вообще удосуживаются заглянуть. Закон подлости на дежурстве все четыре сезона.
– Юлька, ты? Надо же! Сто лет не виделись, а ты опять жуешь!
Подсознание подсказывало ей, что за этим голосом во внутренних архивах не хранится ничего хорошего. Память в этих архивах нервно рылась, пытаясь отыскать нужное имя. Но прежде, чем Юна хоть что-то вспомнила, перед ней появился молодой мужчина со смартфоном и характерным щелчком камеры выдал, что именно он делает.
Яблоко пришлось поспешно выплевывать, радости в нем не осталось никакой.
– А тебя какие черти принесли? – ворчливо поинтересовалась Юна, торопливо вытираясь салфеткой.
– Почему сразу черти? Ты всегда так бывшим одноклассникам радуешься?
– Нет. Только тем, которые норовят сфотографировать меня с яблоком во рту, как поросенка на праздничном столе.
– Юль, ну не злись, реально же смешно!
В том, что ему действительно смешно, Юна не сомневалась. Любовью к неудержимому хохоту Семен Казаков отличался еще в школьные годы. Он вполне справедливо рассуждал, что нет смысла придумывать сложные шутки, когда есть возможность похохотать над забавным человеком, неожиданным падением или даже поднятым пальцем, если настроение слишком уж хорошее. В ту пору Юна в его картине мира играла роль человека толстого, а потому смешного, так что после выпускного была рада исчезнуть из Семиного мира незатейливой комедии. Встречи выпускников она игнорировала как явление, а потому действительно не виделась с Казаковым очень давно.
Теперь же, когда бывший одноклассник стоял прямо перед ней, она вынуждена была признать, что время пошло ему на пользу. Жаль, конечно, что оно не подкорректировало смех, который больше подошел бы гиене, а не человеку, и не привило ему чувство юмора. Зато время умудрилось слепить из невзрачного тощенького мальчишки красивого мужчину. Судя по тому, как Семен старательно обтягивал спортивной курткой безупречный рельеф мышц, о своих преимуществах он знал.
Насмеявшись, он повернул смартфон к Юне и показал фото, где в центре внимания было яблоко, но просматривалось и окружившее фрукт лицо, мало напоминавшее не то что Юнино – человеческое.
– Нравится? – поинтересовался Казаков с таким гордым видом, будто чихнул на чистый холст, а получилась «Мона Лиза».
– Покажи-ка…
Он протянул телефон ближе, а Юна только этого и ждала. Она по-кошачьи ловко перехватила устройство и сделала несколько шагов от столика. Семен, не ожидавший такого, замер в растерянности, потом нахмурился. Он решил осторожно прощупать почву:
– Э, да ты чего? Отдай!
Но пока его подмерзший разум пытался разобраться, что к чему, Юна невозмутимо удалила фотографию из основного альбома, а потом и из корзины. Лишь после этого она вернула смартфон владельцу.
Если Семен и был задет, то не сильно, он предпочел видеть в ситуации лучшее:
– Раньше ты мне по колену вдарить норовила, а теперь вот цивилизованно действуешь – растешь!
– Если это вернет тебе сладкие воспоминания детства, я могу тебе втащить.
– Не надо! – поспешно отказался Семен. – Ты ж красивая тетка теперь… Ну правда, ты изменилась с тех пор! В правильную сторону, прям видно, что много смогла.
Это был явный комплимент, предсказуемый и грубоватый, без тайного умысла. Но даже его оказалось достаточно, чтобы вытянуть из памяти то самое навязчивое воспоминание. Белый кабинет, мужчина, разглядывающий Юну серыми глазами… Она не была для него женщиной, изменившейся в лучшую сторону. Или вообще женщиной. Или человеком. Он смотрел на нее, а видел ничто, которое по недоразумению оказалось перед ним и ненадолго заняло пространство…
Семен не мог догадаться, о чем она думает, он вряд ли вообще заметил ее задумчивость. Бывший одноклассник продолжал вещать:
– Я тоже изменился – персональным тренером стал. Видишь мышцу? Во-о-от! Но тебе такую не обеспечу, тебе и не надо, я женщин не тренирую, потому что мускулистая тетка – сомнительная радость. А еще я в соцсетях инфлюэнсер! Знаешь, кто это такой?
– Знаю, – рассеянно отозвалась Юна, пытаясь освободиться из плена белого кабинета. – Давай прогуляемся?
– Ты яблоко разве доедать не будешь?
– Не буду. Можешь забрать.
– Вот еще! – фыркнул Семен. – Пустые калории! Кстати, о правильном питании я тоже рассказываю, у меня свой канал. Знаешь, сколько у меня подписчиков? Ты не поверишь!
Он тут же показал ей свой аккаунт. Юна не запомнила число подписчиков, но согласилась, что она никогда такому не поверила бы. Семен флиртовал с ней с той же решительностью, которая в школьные годы диктовала ему незатейливые шутки. Тут не важно было, что он говорит, важен был голос, взгляды, подмигивания и стремление приобнять.
Юна прекрасно понимала, на что он намекает. Решение она еще не приняла. Сейчас ей нравилось оставаться в вечернем мире огней рядом с человеком, у которого, похоже, не было забот, кроме пустых калорий и людей, весивших чуть больше, чем ему хотелось бы. Семен, со всеми своими недостатками, все равно был воплощением жизни как таковой – простоватой, подчиненной основным инстинктам и неудержимой, как лавина, сносящая любые стены. Юна уже знала, что к концу прогулки бывший одноклассник будет беззастенчиво напрашиваться к ней в гости. Она прикидывала, что ему ответить.
На заледенелой дорожке Юна поскользнулась, на ногах устояла, но в бок ей осторожно стукнуло что-то маленькое и твердое, лежащее в ее кармане. Ангел. Маленький уродливый ангел, спасенный от насильного превращения в сову, ткнулся в нее, как живое существо. Он словно намекал, что не нужно так поступать – приглашать постороннего человека к себе, душить воспоминания в чем-то примитивном, неправильно это…
Юна запустила руку в карман, чтобы почувствовать ангела, не доставая его. Холодное стекло нагрелось от близкого тепла ее тела. Вот круглые ручки, кривые крылышки… Даже если бы ангел пытался ее вразумить, что он вообще знает? Его босс уже подвел Юну. Ангел утратил право голоса.