Рождественская надежда

Ванлир Донна

В тот июльский вечер я уже собиралась спать. Едва успела подняться на второй этаж, как зазвонил телефон. Часы показывали четверть двенадцатого, и я догадалась – звонок с работы.

– Алло.

– Патриция, вас из диспетчерской беспокоят. – Говорил сотрудник Департамента. – Дело не терпит отлагательств: ребенку срочно нужна помощь.

Я записала все сведения и указания по поводу маршрута и стала одеваться.

До места добралась около полуночи. У дома стояли две полицейские машины. Я показала удостоверение, и меня пропустили. Эмили сидела на кровати рядом с полицейским и рассеянно листала какую-то книжку.

– С

ней был кто-нибудь? – спросила я.

– Она говорит, кто-то держал ее за руку, но когда мы приехали, никого, кроме девочки, не встретили.

– Она уже знает?..

– Мы ей толком ничего не объясняли. – Полицейский вздохнул. – Может, позвать священника?

Я покачала головой.

– Не нужно.

Я приблизилась к девочке и улыбнулась ей. Она взяла на руки лежавшего рядом игрушечного мишку. Полицейский вышел из комнаты, а я присела на кровать.

– Привет, Эмили. Меня зовут Патриция.

– Вы мамина подруга?

– Нет, я социальный работник. Помогаю детишкам и их родителям.

– И вы поможете нам с мамой? – Она крепко обняла мишку в ожидании моего ответа.

Сердце у меня разрывалось, но я обязана была сказать девочке правду.

– Эмили, твоя мама попала в аварию.

Малышка безучастно посмотрела на меня.

– Она получила тяжелые травмы и умерла. Скорая даже не успела довезти ее до больницы.

Эмили уставилась в пол.

– Понимаешь?

Девочка кивнула. Она явно не осознавала происходящего.

– Со мной будет что-то плохое?

– Нет, что ты. Все будет хорошо. Мы для того и приехали, чтобы тебе помочь. Твоя мама успела сказать полицейскому, что ты здесь. Она просила позаботиться о тебе.

Эмили отрешенно смотрела на меня.

– Твоей маме помогал полицейский. Она в первую очередь подумала о тебе. Объяснила ему, где ты находишься.

Эмили уткнулась лбом в мишку и стала покачиваться из стороны в сторону. Потом потянулась ко мне. Я посадила ее к себе на колени. Не выпуская игрушку, девочка прильнула к моей груди и обхватила меня за шею. Она не плакала, просто молча прижималась ко мне. Я стала укачивать ее, поглаживая по спинке. Диплом психолога, полученный мною семь лет назад, ничем не помогал в таких ситуациях.

– А когда мама вернется? – спросила наконец девочка.

У меня сжалось сердце. Я посмотрела ей в глаза.

– Она больше не вернется, солнышко.

Эмили замерла, положив голову мне на плечо. От таких слов всегда перехватывает дыхание и сковывает оцепенение. И неважно, сколько тебе лет. Я понимала: подобное очень трудно осознать.

– Можно я останусь тут?

– Я должна отвезти тебя в другое место, где тебе окажут помощь.

– Но мне не нужно помогать! – Эмили подняла часы, лежащие рядом с кроватью. – Когда стрелочки встанут вот так, я буду выключать мультик и ложиться спать. Буду делать все, как сказала мама.

Именно в тот момент я поняла, что с Эмили никого не было. Почему мама оставила ее одну, выяснилось позже, но уже тогда я видела, что она любила свою дочь.

Я взяла девочку за руку.

– Знаю, ты уже совсем большая и очень храбрая, но все-таки лучше поехать туда, где тебя накормят и уложат спать и не надо будет смотреть на часы.

Эмили взяла на руки игрушечного крольчонка.

– Можно мне пойти к миссис Грете?

– Полицейский сказал, ее сейчас нет дома, но утром мы с ней обязательно свяжемся.

Девочка не понимала, что происходит.

– Я возьму с собой игрушки?

Я подняла мишку и протянула ей.

– Конечно. А я соберу твою одежду. Хорошо?

– Вы

поедете со мной?

– Я тебя туда отвезу.

Эмили покачала головой: я не ответила на ее вопрос.

– Но вы поедете со мной?

Я погладила девочку по руке.

– Я не смогу с тобой остаться, но обязательно сделаю так, чтобы у тебя было все, что нужно.

Эмили молчала. Я уложила ее вещи. Их было совсем немного. На комоде я заметила небольшой каталог, раскрытый на странице с фотографией девочки в летящем розовато-сиреневом платье, похожем на наряд принцессы. Словно наяву я увидела, как Эмили находит нужную страницу и ставит каталог на комод, так, чтобы мама обратила на него внимание. Девочка была уверена: мама увидит его и обязательно купит ей платье на день рождения или поможет написать Санта-Клаусу письмо с просьбой о таком подарке. Я сунула каталог к себе в сумку и протянула руку Эмили. Однако девочке хотелось, чтобы я понесла ее на руках. Я подняла ее, а один из полицейских помог мне с чемоданом.

Малышка обвела взглядом комнату.

– Я сюда еще вернусь? – спросила она.

Все ее воспоминания о матери были связаны с этим домом, и я чувствовала, что должна дать ей возможность с ним попрощаться.

Я кивнула.

– Обязательно. Я тебя привезу.

Открыв дверцу машины, я посадила Эмили и пристегнула ее ремнем безопасности. Девочка выглядела потерянной. Поблагодарив полицейских и пообещав им оставаться на связи, я поехала к дому Делфи.

Следующим утром я проснулась, выпустила Лапу погулять и, просмотрев свои записи, набрала номер матери Трейси, но ее телефон был отключен. Тогда я позвонила ее отцу. Он не сразу взял трубку. Полиция уже рассказала ему о смерти дочери, но он не мог приехать на похороны – слег с васкулитом. Я спросила, видел ли он когда-нибудь свою внучку, Эмили. Он ответил, что видел очень давно, когда та родилась. Продиктовал новый номер телефона бывшей жены. Не теряя надежды, я позвонила ей. Она уже знала о смерти Трейси и собирала сумку для похорон. Я выразила соболезнования.

– Мне пришлось отпроситься с работы, – посетовала мама Трейси, тяжело дыша: слишком быстро бежала к телефону. – А начальство не любит, когда отпрашиваются в последний момент.

Я была потрясена: она совсем не думала ни о дочери, ни о внучке!

– Эмили поместили в приемную семью, – сообщила я.

– Меня за такое могут уволить, – продолжала она. – Надеюсь, не уволят, но могут.

– Вы хотите повидаться с внучкой?

Женщина шумно выдохнула в трубку. Я мысленно представила, как она возмущенно отмахивается от меня.

– Если будет время. А его, может, и не будет! Хватит только на то, чтобы по-быстрому съездить туда-сюда. Меня надолго с работы не отпустят.

– Вы знаете отца Эмили? – перебила я.

– Если б знала, он бы сейчас не разгуливал где попало и не плодил детей от разных девчонок.

На этом и наш разговор завершился. Я позвонила брату Трейси. Он посочувствовал племяннице, но сразу дал понять, что не сможет взять ее к себе. Объяснил, что работает на складе в ночную смену, а семьи у него нет. Я положила трубку и вычеркнула всех троих. Ненавижу эту составляющую своей работы – видеть, что близкие ребенка ему вовсе никакие не близкие и не могут, а то и не желают заботиться о нем. Кажется, единственной, кто переживал за Эмили и Трейси, была Грета Ларсон. Я набрала ее номер. Ответил пожилой мужчина. Сомневаться не приходилось: он плохо слышит. Когда мне в третий раз пришлось просить Грету к телефону, мое терпение почти иссякло. Наконец он передал ей трубку.