Рождественские байки с Перекрёстка
Шрифт:
На Перекресток вышла толпа молодежи, ребята оживленно переговаривались, раздался заразительный смех, а потом те хором затянули:
— Добрий вечір тобі, пане господарю…
Бес страдальчески скривился и заткнул пальцами уши. А компания, как назло, стояла и пела, и Ангел сам уже подпевал, в такт притоптывая ногой.
— Радуйся, ой радуйся, земле…
Наконец молодые люди, весло переговариваясь и смеясь, ушли.
— Что тебе снова не нравится? — искренне недоумевал Ангел.
— Все не нравится, — мрачно ответил Бес, — слишком они счастливые и радостные.
— До чего ж ты угрюмый, смотреть тошно, — не удержался Ангел, Бес ответил демонстративным молчанием.
— Ты их что, в самом деле так искренне любишь? — чуть погодя, спросил он.
— Люблю, — с улыбкой глядя на удаляющуюся молодежь, молвил Ангел
— А я терпеть не могу, лживые, завистливые, склочные людишки, — Бес ворчливо проводил их взглядом.
— Неправда. У многих из них доброе и любящее сердце, — возразил Ангел.
— Не знаю, не встречал, — покачал головой Бес, — интересно, почему?
— Как бы это правильно выразиться? — задумался Ангел. — У нас с тобой разная целевая аудитория. Понимаешь?
— Не понимаю. И не собираюсь. Ты их вот жалеешь, думаешь, мне снизу не видно, что ты носишься как угорелый, помогаешь им, бережешь, охраняешь? А тебе хоть кто-нибудь за это спасибо сказал?
Ангел вздохнул и отвернулся. Бес многозначительно поднял палец:
— Вот. Так скажи мне, недруг мой нелюбезный, ради чего все это? Что тебе это дает?
Ангел подумал и уверенно сказал:
— Ты сам ответил. Человеческая благодарность, ничего в этом мире нет лучше, поверь. И когда даже из тысячи возвращается один, это ни с чем не сравнимое чувство. Слушай, — он развернулся к Бесу и впился в него горящим взором, — не хочешь попробовать?
— Даже не знаю, — замялся Бес, — а что делать то?
— Нужно сотворить доброе дело. Возьмешься?
— Кто, я? — Бес выкатил глаза и захохотал. Он хохотал как безумный, вытирая круглые мутные слезы, а Ангел смотрел с укором и терпеливо ждал, когда тот успокоится.
— Да ты что, перемерз? — Бес вытер глаза, высморкался в шарф и назидательно пояснил: — Я же нечисть! Какие добрые дела, дурашка! У меня природа совсем другая. Насквозь лживая, — он выразительно постучал себе по лбу указательным пальцем.
— У нас там сейчас тепло, — тихо сказал Ангел, — не адская жара, а настоящая теплынь, и цветет жасмин. Там, в самом углу Главного Сада есть беседка, увитая жасмином, в ней хорошо сидеть вечерами и смотреть на закат. И врешь ты все, одна у нас природа, падший ангел…
Бес дернулся, словно ему хорошенько дали под дых.
— Откуда ты знаешь? — прошептал он.
— Читал твое личное дело, — также прошептал Ангел. — Ты был хорошим началом…
Они надолго замолчали.
— Слушай, а как там вообще? — тихо спросил Бес, возя ногой по заснеженному асфальту, Ангел обратил внимание, что на ней почему-то уже нет копыт.
— Там хорошо, — убежденно ответил ему Ангел. Бес вздохнул.
— А беседка точно есть?
— Есть. Ты ее помнишь?
— Помню, конечно. Мне так нравилось там сидеть... Хоть бы еще разочек увидеть!
— Знаешь что, — доверительно наклонился к нему Ангел, — я вообще считаю, что ваш тогда был неправ.
Бес оглянулся по сторонам и, убедившись, что их никто не слышит, быстро зашептал:
— И не только ты. Я слышал, разные настроения среди наших бродят, есть такие, кто открыто говорит, что не надо было за ним идти.
— Хочешь, — Ангел помедлил, тщательно подбирая слова, — я батю попрошу, он о тебе похлопочет перед Главным?
— Он что, шишка там у вас большая?
Ангел невразумительно пробормотал что-то и кивнул. Бес взглянул на него подозрительно:
— А отчество у тебя какое?
— Гавриилович.
— Твою ж…
— Не ругайся, если хочешь вернуться.
— Ладно. Только я так быстро не отучусь. Японский городовой, так можно?
Ангел подумал и согласился:
— Городовой пойдет. Насчет японского уточню. Могут приписать разжигание межнациональной розни.
— Уточни.
— Ну так что, попробуем? Не сдрейфишь? — Ангел смотрел с затаенной надеждой. Бес поднял голову и посмотрел в небо, Вифлеемская звезда ослепительно сияла, озаряя лучами Перекресток. И он решился:
— Попробуем. Назад пути нет.
Именно в этот момент на Перекресток ступил Матвей Северов.
Глава 3
Север вошел во двор и побрел ко крыльцу. На ступеньках замешкался, подняв глаза вверх — Вифлеемская звезда горела ярко, озаряя двор, крышу дома и безучастное лицо Матвея, что разглядывал небо, задрав голову.
— Он сейчас выпьет две бутылки виски, сядет в машину и разобьется, — зашептал Ангел, дергая Беса за рукав.
— Знаю я, — в ответ зашипел Бес на ухо Ангелу, — он мой подопечный, это я ему такое внушил. Что жить ему незачем, и жизнь его закончена.
— Вот ты гад, что ж ты мужика гробишь! — не удержался Ангел и стукнул Беса по спине, тот виновато вжал голову в плечи.
— Так это моя работа! Я же искуситель! Ловец душ, и все такое…
— Иди теперь, отговори его, — Ангел уперся Бесу в спину и начал толкать к дому.
— Не пойду, — Бес сопротивлялся, но безуспешно, ноги скользили по дорожке, покрытой тонким слоем льда, — он сына любил очень, как мне убедить его жить дальше? И я есть хочу…
— Ничего не знаю, — безапеляционно заявил Ангел, утирая потный лоб, Бес оказался крепким и упитанным, — делай что хочешь, но убеди его, я уж подсоблю. А потом поедим, так и быть.