Рождество для шпиона
Шрифт:
Бенто в задумчивости проглотил несколько таблеток витаминов, смерил температуру. Он делал это обычно несколько раз в день, когда имел время.
Чуть позднее он пометил в своей записной книжке:
Температура: 37,6°.
Пульс: 65.
Это было неплохо, но ему бы хотелось смерить и давление.
В этот момент Марианна крикнула ему из-за двери, чтобы он не забыл надеть для встречи Рождества форму. Она считала, что так будет красивее.
Бенто не мог с этим не согласиться. Посидев немного,
2
Бенто Итикира застегнул свою форменную куртку, затянул узел галстука и полюбовался собой в стареньком, тусклом зеркале, висевшем на стене над туалетным столиком.
Был Итикира не очень высок ростом, но коренаст и плечист. Его лицо с оливковой кожей было круглым, нос несколько придавлен, темные глаза холодны, уши оттопырены, а черные волосы сильно завивались. Когда он улыбался, за его тонкими губами открывался ряд здоровых, крепких, белых зубов, среди которых выделялся одинокий протез из желтого золота. Самым примечательным, кроме широких плеч и носа боксера, были его кулаки – огромные, квадратные, похожие на колотушки, с запачканными маслом пальцами и постоянно изгрызенными ногтями.
Бенто Итикира был необычайно силен. В этом, к своему сожалению, убедились многие моряки, пытавшиеся посмеяться над его крестьянской тяжеловесностью. Правда, это было давно, еще в те времена, когда он только завербовался на флот и напряженно изучал все то, что необходимо для успешной службы.
Он посмотрел на часы: почти полночь. Слышно было, что Марианна все еще суетится на кухне. Хосе, скорее всего, сидел в столовой и читал газету. Малыша они уложили спать часом раньше, несмотря на его возражения.
Бенто вышел на балкон. Наверху, выше этажом, праздник уже был в полном разгаре. Ту квартиру занимала целая компания негров. Это был неплохие парни и девчонки, только очень уж они любили белый ром и от этого были несколько шумными. Сегодня, похоже, они назвали гостей и будут, видимо, гулять всю ночь, пока не свалятся мертвецки пьяными где-нибудь ближе к рассвету.
Небо было чистым, усыпанным звездами. Где-то над городом гудел самолет. Все окна в переулке были освещены, народ веселился: даже самые бедные по случаю праздника заняли несколько крузейро, чтобы позволить себе зажарить кусок мяса с черной фасолью и рисом и иметь возможность выпить.
Неожиданно на балкон через дверь столовой вышел Хосе Моарес. На вид ему было лет тридцать шесть, лет на шесть меньше, чем Бенто. Он был среднего роста, но жирный, как свинья, и все время потел. Голова его уже наполовину облысела.
– Привет! – сказал он, плюнув перед этим с балкона. – Я думаю, мы могли бы начать с маленького стаканчика качас, а?
Он был одет празднично, то есть в черные брюки от свадебного костюма и белую рубашку. Ни галстука, ни ботинок. У него болели ноги, и он надевал тапочки, едва возвращался домой.
– Иду, – ответил Бенто.
Он вернулся в комнату, взял купленные бутылки и коробки сигар и через балкон прошел в столовую.
Стол
– Вы разоритесь! – сказал он с заметным удовольствием.
– Ну, что вы! Это совершенно нормально.
Бенто остановился перед примитивными яслями из раскрашенного картона, стоявшими между старым облезлым диваном и углом стены на перевернутом ящике, покрытом шелковой черной с золотом шалью.
– Это Марианна притащила их, – объяснил Моарес – Она сторонница традиций.
Бенто вспомнил роскошные ясли Канделарии.
– Они никому не мешают, – пробормотал он примирительным тоном.
– Может быть, – буркнул Хосе, вытирая лоб, – но стоят, как бутылка вина.
Он преувеличивал. Бенто помнил, что когда он был ребенком, его мать на каждое Рождество покупала такие же ясли, а Итикира, сельские рабочие, были гораздо беднее Моаресов.
Вошла Марианна, неся обеими руками блюдо, полное камароэс. Она тоже навела марафет: сунула в пучок волос на затылке красивый гребень и надела белое платье, застегивавшееся спереди. Платье сидело так плотно, что натягивало каждую пуговицу. Бенто часто спрашивал себя, почему она всегда носит слишком узкие платья. Наверное потому, что располнела за последние годы, но на новые вещи не хотела тратиться. Как бы то ни было, ее пышные формы плохо помещались в эту одежду. Слишком глубокие и тесные декольте и слишком короткие юбки придавали ей двусмысленный и слегка фривольный вид. Бенто было трудно смотреть на нее просто так, без неприличных мыслей. Каждый раз возникало такое чувство, что от давления пуговицы на ее платье могут в любую минуту сорваться и полететь, как пробка из бутылки шампанского, оставив женщину раздетой.
Это вносило некоторое смущение в их отношения, и он не мог вести себя с ней совершенно естественно.
Когда Марианна поставила блюдо на стол, то слегка наклонилась, и Бенто показалось на момент, что ее крупные крепкие груди выкатятся и последуют вслед за блюдом на стол. Он отвел взгляд и посмотрел на Моареса. Тот, казалось, ничего не замечал, мучаясь от жары. Под мышками белой его рубашки уже выступили широкие пятна пота.
– Вы сошли с ума! – воскликнула Марианна, увидев принесенное Бенто. – Вам не следовало этого делать. Вы знаете, мне очень жаль. Я пригласила одну мою подругу, очень хорошенькую, но она не смогла прийти. Заболела желтухой! Представляете? Правда, не повезло!
Она была болтлива и не всегда ждала ответа на свои слова. Бенто, не любивший говорить, считал это очень удобным.
Моарес распечатал одну бутылку качас и налил водку из сахарного тростника в стаканы. Наверху один из негров бренчал на гитаре, а остальные пели. Неожиданно в тесном переулке прозвучал возбужденный женский смех. Дальше, на Сан-Кристовао, загудели автомобильные клаксоны. Они подняли стаканы.
– За Рождество, – сказала Марианна, осушая стакан одним глотком, как и мужчины.