Рождество, или Пасынки судьбы

Рой Олег Юрьевич

– Проша, а кому это ты машешь? Там же никого нет!

Она взялась за ручку коляски и покатила её в центр первого этажа - туда, где между колоннами красовалась великолепная ёлка, а вокруг продавались новогодние украшения. Молодой человек направился следом за ними, но не стал останавливаться у разноцветных витрин и стендов, а двинулся дальше, к эскалаторам, чтобы подняться наверх.

До закрытия магазина оставалось чуть больше двух часов, но покупатели всё продолжали прибывать. Казалось, их становится всё больше и больше с каждой минутой. Рядом с эскалаторами образовалась уже настоящая толкотня, люди сновали туда-сюда, проходили иногда очень близко к юноше, почти задевая его, но почему-то

никому и в голову не пришло обойти или посторониться. Навстречу ему шли давнишние подружки в дублёнках, спорящие, будет ли в следующем сезоне опять моден розовый цвет. Та, что повыше, утверждала, что будет, потому что об этом пишут все модные журналы, другая горячо возражала, что «розовый - это полный отстой», сделала в подтверждение своих слов столь энергичный жест, что чуть не заехала молодому человеку по лицу, но не извинилась и даже не придала этому никакого значения.

Впрочем, все эти досадные недоразумения, казалось, совершенно не смущали юношу. Не переставая вглядываться в лица, он продолжал подниматься вверх, добрался до пятого этажа, где народу было уже заметно меньше, но не остановился ни в одном из бурливших праздничной суетой залов, а двинулся дальше, через служебные и офисные помещения. Там тоже, несмотря на поздний час, работа была в самом разгаре, ведь дела в предновогодний вечер хватало всем - и продавцам, и служащим, и охране. Но снова, в который уже раз, на него никто не обратил внимания, не только что не остановил вежливым «Вы кого-нибудь ищете?» или решительным «Извините, но посторонним сюда нельзя!», но даже не удостоил его ответным взглядом.

В конце концов молодой человек достиг цели своего пути. Он оказался в помещении, расположенном на углу здания, над центральным входом, только на самом верху, и принадлежавшем, судя по интерьеру, высокому начальству. Здесь его взору предстала удивительная картина. Большая секретарская и прилегавший к ней коридор были битком забита людьми, и при этом людьми настолько разными, до такой степени непохожими друг на друга, что на первый взгляд просто фантазии не хватало объяснить, какая такая загадочная надобность вдруг свела их вместе.

Здесь были мужчины и женщины самой разной внешности, высокие и маленькие, худощавые и плотного телосложения, длинноволосые и коротко стриженые, блондины, брюнеты, шатены и рыжие, с европейскими, азиатскими и даже негроидными чертами. Одежда на них поражала разнообразием сезонов и стилей: элегантные модели престижных марок соседствовали здесь с линялыми лохмотьями, открытые вечерние туалеты - со строгими деловыми костюмами; а шубы, меховые шапки и унты - с лёгкими и яркими летними нарядами. Можно было подумать, что какая-то огромная киностудия объявила кастинг на множество фильмов сразу, и актёры, уже одетые и загримированные каждый для своей картины, в ожидании томятся в очереди.

Разношёрстная толпа действительно напоминала очередь. Кто-то сидел на кожаных диванах, кто-то прислонялся к стене, кто-то стоял, кто-то устроился прямо на сверкающем паркете, и все явно ожидали чего-то. Вели себя они тоже очень по-разному: одни молча смотрели в окно или даже просто в пол, другие читали, третьи беседовали вполголоса, четвёртые шумели и громко спорили, пятые нервно расхаживали по комнатам. Но при всей несхожести ожидающих существовала одна деталь, объединяющая всё это непонятное сборище - у каждого из присутствующих через левое плечо был перекинут ремешок точно такой же маленькой сумочки из коричневой кожи с бляшкой-восьмёркой, как висела на боку у нашего героя.

Молодой человек медленно двинулся вдоль очереди, краем уха улавливая обрывки разговоров:

– …целый месяц искал, хватит уже…

– …как думаешь, дадут?…

– …тогда я поняла, что надо идти сюда…

– …ну

конечно, они её тут же сделали «Мисс Самарой» и девушкой года…

Посередине коридора сидела на полу, далеко вытянув длинные ноги, высокая бледная женщина в джинсах и свободном сером свитере, с собранными в «хвост» тёмными волосами.

– Извините, - сказал юноша и попытался её обойти.

Женщина согнула ноги в коленях, пропуская его, и поглядела с такой болью, с таким отчаянием, что у молодого человека сжалось сердце. Он шагнул было к ней, но она отвернулась и стала смотреть в окно, за которым в яркой подсветке были видны весело падающие снежинки.

Юноша двинулся дальше и вошёл уже в секретарскую, когда его окликнул чей-то голос:

– И ты здесь, Чумовой? Неужели так и не нашёл?

Он обернулся. На обитом светло-коричневой кожей угловом диване сидела, облокотясь о резной деревянный подлокотник, очень красивая белокурая девушка, одетая так, будто сошла со страниц последнего номера журнала мод.

Молодой человек покачал головой:

– Нет. Так и не нашёл. Но ты? Ты-то что здесь делаешь? Насколько я помню, твой подопечный один из самых удачливых и благополучных людей в этой стране?

– В том-то и дело, что он удачливый и благополучный, - отвечала девушка, закидывая одну ногу на другую.
– Я ему просто не нужна. У него и без меня всё хорошо.

– Ну как знаешь, - пожал плечами молодой человек.

Сидевший рядом с девушкой на диване невысокий худенький человек неопределённого возраста, узкоглазый и темноволосый, похожий на вьетнамца или китайца, покачал головой:

– Чего только не бывает! До того человеку хорошо, что уже и ангел-хранитель не нужен…

– Лучше так, чем наоборот, - включился в разговор стоявший у стены пожилой мужчина, подтянутый, с коротким ёжиком седых волос, в костюме военизированного покроя.
– Я-то своему стал не нужен совсем по другой причине… - И он тяжело вздохнул.

– Твоя правда, - подтвердил китаец.
– Но так ли, иначе ли, а с каждым годом люди всё меньше и меньше нуждаются в ангелах-хранителях…

Молодой человек покинул эту странную компанию и двинулся дальше, но был остановлен у самого стола секретаря парнем в ярко-красной кожаной куртке-косухе, сплошь утыканной английскими булавками, с пирсингом на носу и выкрашенным в зелёный цвет гребнем волос на голове:

– Эй, браток, куда прёшь? Глаза разуй, тут типа очередь!

Молодой человек улыбнулся:

– Так я не… Я не стираться. Я по личному делу.

– По личному? Чудно… Какие могут быть ещё личные дела со Стирателем? А что, по личному можно без очереди?
– этот вопрос был задан уже не юноше, а женщине за столом.

Та, что контролировала движение очереди, была эталоном секретаря. Не в современном понимании этого слова, когда непременными атрибутами данной профессии считаются ноги от ушей, длина юбки, равная высоте каблука, французский маникюр и сексуально-низкий, с придыханием голос. Дама за столом была уже в летах, но выглядела при этом великолепно - элегантная одежда, безукоризненная причёска, великолепный макияж и виртуозное умение мгновенно подобрать нужный в данный конкретный момент стиль поведения. Такая может быть и строгой, и доброй; и холодной, как айсберг, и заботливой, точно любящая тётя; может и принять коронованную особу по всем правилам придворного этикета, и осадить наглеца так, что тому мало не покажется. Секретарь успевала одновременно следить за порядком в очереди, вовремя приглашать к своему начальнику новых посетителей, отвечать на телефонные звонки, печатать что-то на компьютере и читать лежащий рядом с клавиатурой любовный роман, на обложке которого слились в страстном объятии пышная блондинка и знойный брюнет.