Рождество в Париже
Шрифт:
Отель, куда она была приглашена на прием, находился в горах, недалеко от Голливуда. Портье проводил ее в блестящую никелем и холодным мрамором раздевалку перед бассейном. После жары раскаленного города здесь стояла приятная прохлада. Интерьер украшали мягкие непромокающие ковры, огромные зеркала, пальмы в напольных керамических вазах, свисающие со стен вьющиеся растения. Приняв душ и переодевшись в новый купальник, Маша воспользовалась купленным дезодорантом. Бросив на себя критический взгляд в зеркало, она вышла к бассейну.
Площадка, на которой проходил прием, была огромной. Вблизи круглого бассейна
Официанты разносили на подносах напитки, сандвичи.
Мишель, сидевший с кем-то за столиком, увидев Машу, быстрым шагом направился к ней. Сдержанно поздоровавшись, он поинтересовался самочувствием отца и подвел к своему столику. Там сидел высокий интеллигентного вида длинноволосый юноша в очках. Маша почувствовала, что прервала какой-то важный разговор.
— Я хочу тебя познакомить с моим другом Клодом.
Клод встал и вежливо поклонился.
— Мы работали с ним над предыдущим фильмом, а теперь написали сценарий для нового, в котором… — Мишель, помедлив, посмотрел на огромный щит, видневшийся на горизонте перед Голливудом. На нем крупным планом была Мики со знаменитым актером — сцена из прогремевшего фильма Мишеля, — …в котором, — как-то нерешительно продолжил он свою мысль, — я предлагаю тебе главную роль — русской графини Натали.
«Так вот в чем дело, — наконец догадалась Маша, — он постоянно во мне видит прообраз своей будущей героини, а мне казалось… — Но, устыдившись собственных мыслей, подумала: — Нет, мне ничего не могло казаться! Ведь он сын Пьера, который меня любит и столько для меня сделал! И потом, Пьер рассказывал, что Мишель натура творческая, увлекающаяся и, кроме одной возлюбленной — своей работы, — он не замечает никого и ничего».
Увидев Машино разочарованное лицо, Мишель предложил ей подумать, прежде чем ответить, поговорить с Пьером, а пока почитать сценарий.
А Клод, подарив Маше несколько дежурных комплиментов, продолжил прерванный с Пьером разговор о фильме.
Рядом с ними в бассейне плескались молоденькие актрисы. С распущенными длинными волосами, они, как русалочки, грациозно выпрыгивали из воды в своих бикини-ниточках с узенькими ленточками бюстгальтеров, брали в руки коктейли с ярким апельсином и соломинкой, подходили к гостям, нашептывали им что-то и, смеясь, увлекали за собой в бассейн. Некоторые красавицы лежали поодаль на резных диванчиках, подставляя свои, и без того уже загорелые, тела южному солнцу.
Маша обратила внимание, что она резко отличается от всех прямо-таки белоснежной кожей. Мишель, бросив на нее внимательный взгляд, видимо, тоже это заметил и усадил Машу под большой зеленый зонт. Но солнце, отвоевывая пространство, постепенно наступало, забираясь в каждую щель.
Маше была приятна забота Мишеля, однако мысль о том, что он хлопочет не столько о ней, сколько о своей придуманной Натали, начинала преследовать девушку.
Прислушиваясь к разговору друзей, Маша постепенно втянулась в него. Увидев, что она заинтересовалась беседой, Клод рассказал ей о фабуле фильма, о различных курьезах и спорах с Мишелем, связанных со сценарием их будущей картины. Он пожаловался, что для описания обстановки и костюмов они сначала полагались на знания Мишеля, которому много «досталось по наследству» от его русской родни, но
— Мишель говорил, что вы из семьи русских музыкантов и сами играете на рояле. У нас как раз есть сцена, где Натали играет для гостей. Теперь, познакомившись с вами, я могу дописать некоторые сцены специально для вас. — И Клод стал увлеченно рассказывать Маше о своей героине, ее характере, вставляя русские, в его понимании, слова как бы в речь Натали. Мишель периодически исправлял его, но тоже неправильно. Маша смеялась и сама не заметила, как перестала обижаться на Мишеля и заинтересовалась новым фильмом.
Она горячо спорила, объясняя, что русская графиня не могла сделать то-то и то-то, что это абсолютно западный менталитет, она даже настаивала на изменении музыкального произведения, которое должна была играть Натали.
— Ну, значит, договорились, — остановил жестом их бурный спор Мишель. — Прямо завтра приступаем к первым пробам. Начнем с этого эпизода за роялем. Пусть Маша сама выбирает, что играть. А теперь, Маша, тебе надо отдыхать. Первый день будет очень тяжелый. — И, окинув ее сочувствующим взглядом, добавил: — Я не хочу тебя запугивать, но работа для новичка предстоит не простая. — И потом, как бы закрыв тему официальных переговоров, по-домашнему, почти как Пьер, спросил: — Маша, так ты не ответила мне — согласна?
— Да, — почему-то покраснев, прошептала Маша.
— Тогда едем на переговоры к отцу.
Пьер воспринял сообщение Мишеля о том, что тот хочет попробовать Машу в своем новом фильме, достаточно спокойно.
— Машенька, но я не могу задержаться здесь даже на неделю. Меня ждут неотложные дела в Париже. И хотя я думаю, что это очередная выдумка моего экспансивного сына, пожалуйста, попробуй, если тебе нравится. Я оставляю тебя под ответственность Мишеля. Главное, что тебя это развлечет. — И, обращаясь к Мишелю, как бы в шутку добавил: — Смотри, не замучай мою невесту. У нас осенью свадьба.
— Не беспокойся, отец, я позабочусь о ней, — заверил Мишель.
Через несколько минут по его звонку появился официант с тележкой яств и бутылкой холодного шампанского.
Мишель предложил тост за новую звезду Голливуда. А потом, деликатно поглядывая на Машу (так ей, во всяком случае, показалось), — за будущее отца и его невесты.
Пьер, осторожно отпивая из фужера ледяной напиток, радовался настроению сына, уверенный, что это только блажь. И даже не подозревал, что в последний раз видит самых близких ему людей.
На следующий день Маша приступила к пробам в павильоне, а Пьер улетел в Париж.
Работа действительно оказалась тяжелой. Примерка париков и костюмов так вымотала девушку, что Мишель назначил съемки на вечер, после отдыха, чтобы сразу не запороть первый эпизод.
Ночью, сквозь сон, Маша слышала звонок телефона, но снять трубку не было сил. Только утром, глотая на ходу завтрак, она подумала, что это, наверное, был Пьер, и решила сразу после съемок позвонить ему сама. Но она вспомнила об этом только поздним вечером и, поскольку в это время в Париже был полдень и Пьера, вероятно, трудно было бы найти, отложила звонок на завтра.