Розочка и скрипач
Шрифт:
Пион покосился на эльфа:
– Как думаешь, у королевы еще остались деньги?
– Я думаю, что остались, – Тередо с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться в голос.
– Я должен бежать к казначею! Присмотри тут за калиткой. – Едва кивнув эльфу, Пион поковылял с места в сторону дворца.
– Эй, вы куда? – с хохотом крикнул ему вслед Торедо. – А как же ваш пост, который надо охранять от гусениц?
– Деньги – важнее-е-е-е, – донеслось до него.
Белая Розочка вышла из-за кустов, откуда она всё
– Всё-таки жадность – это очень плохо!
– Конечно, – Торедо подлетел к засову и налег на него.
Тот чуть-чуть поддался, но не открылся.
Принцесса поспешила к нему и сама отодвинула задвижку.
– Вот и соблюдай тут ваш этикет, – пробормотал Торедо. – Даже двери даме открыть не могу!
– Не огорчайся, ты и так много сделал для меня, – утешила его принцесса, отталкивая от себя массивную деревянную дверь.
Она впервые в жизни выглянула за пределы дворцового сада.
Прямо от калитки, что была в каменной стене, вниз по покрытой зелёной травой насыпи спускалась узкая тропинка. Чуть дальше ложбинки под холмом находилась опушка высокого и светлого леса, на краю которого блестело солнечными зайчиками озерцо.
– Как же тут красиво! – восхитилась Белая Розочка, прикрывая за собой двери.
– Я говорил! – эльф засветился от удовольствия. – Тут очень здорово. Ты до самого вечера свободна, и я покажу тебе много интересного!
Он полетел впереди, а принцесса поспешила за ним, восхищённо оглядывая окрестности.
Глава 4. Неприятности принца Гладиолуса Жёлтого
У принца Гладиолуса Жёлтого редко бывало хорошее настроение.
В это утро, как только из его большого, походного шатра послышались стонущие звуки, слуги поняли, что их господин пребывает в дурном расположении духа.
Хныкал Гладиолус Жёлтый потому, что у него от походной сырости появился сильный насморк. Его высочество был очень мнительным цветком. Он тотчас решил, что находится при смерти.
Принц громко стонал и охал, отказывался пить горькие лекарства, которые предлагал ему придворный врач Клевер.
– Ах, не стоит меня лечить! Я всё равно умру! От ваших горьких лекарств никакого проку, – ныл больной, сморкаясь в кружевной платочек. – У меня страшный, ужасный жар! Меня лихорадит! Я едва держусь! А-а-апчхи-и! Всё это смертельно! О-ох! А-ах! А-а-апчхи-и!
Его высочество закатывал глаза, чтобы показать, что безумно страдает.
Господин Клевер, глядя на пациента, качал головой и мешал горькие лекарства с нектаром, чтобы их подсластить. К подобным стенаниям принца он давно привык. Никакого жара и в помине не было, но на всякий случай доктор сунул под мышки Гладиолуса Жёлтого сразу несколько градусников.
– Ваше высочество, у вас совершенно нормальная температура! – сказал Клевер как можно мягче, сравнив показания каждого термометра.
– Есть… Я горю! О-ох, – застонал принц, закатывая глаза. – Ваши градусники ошибаются.
– Помилуйте, Ваше высочество! Они показывают, что с вами всё в полном порядке! Это всего лишь насморк. Вы будете жить!
– Да?! – принц, похоже, немного приободрился и в очередной раз высморкался в платочек. – Это хорошая новость! Я буду жить! Это внушает мне надежду! Раз я не умру, то… несите мне завтрак. Да!
Доктор Клевер выглянул из шатра и громко крикнул:
– Можно нести еду Его высочеству!
Через некоторое время в походный шатёр торжественно стали входить слуги, накрывая стол всевозможными яствами.
Когда сервировку закончили, в палатку вошёл поваренок. Он поклонился и на глазах у принца попробовал от каждого кушанья понемногу. Когда стало ясно, что он не отравился, вошёл помощник главного повара и тоже откушал от каждого блюда. Когда и он остался в живых, дегустацию стал проводить главный повар.
– Ваше королевское высочество, яда в еде нет! – произнёс он торжественно.
– Да-а? – затравленно протянул Гладиолус Жёлтый. Он очень боялся, что его отравят злоумышленники. – Вам хорошо говорить… А каково мне, больному и несчастному? Мой организм сейчас так слаб!
В этот момент в шатёр ввалился барон Тюльпан – лучший друг принца. Самым любимым делом этого вельможи было пробовать яства, которые готовили для Его высочества. Обычно после того, как пищу пробовал барон, самому Гладиолусу Жёлтому почти ничего не оставалось, так как обжора сметал со стола всё подчистую. Но принц всегда считал, что Тюльпан – его спаситель.
– Ах, мой драгоценный друг, чтобы я без тебя делал? А-а-апчхи-и! Если бы коварные враги желали меня отравить страшным ядом, именно ты бы сейчас корчился в предсмертных муках! Смотри, я сражён наповал жестоким недугом, который, возможно, послужит моей безвременной кончине в этом ужасном путешествии!
Эта мысль настолько поразила принца, что он даже не донёс пирожное до рта. Его высочество проникся глубочайшей жалостью к самому себе, вытирая повлажневшие глаза чистым носовым платочком. Уткнувшись лицом в ткань, он громко зарыдал.
Тюльпан туго соображал. Очень часто смысл сказанных фраз доходил до него только спустя некоторое время. Поэтому, глядя на то, как рыдает его тощий друг, барон усиленно наморщил лоб, пытаясь понять, что так расстроило принца. Все его внимание при этом было сосредоточено на аппетитом пирожном, что Гладиолус Жёлтый держал в руке.
– Э-э-э, – сказал барон Тюльпан с натугой, не отрывая жадных маленьких глазок от лакомства. – Вкус этих пирожных показался мне весьма… подозрительным.
От неожиданности Гладиолус Жёлтый выпустил кусок из рук и перестал рыдать. Не смотря на то, что пирожное упало кремом на скатерть, барон схватил его и отправил в рот.