Розы для возлюбленной
Шрифт:
Робин унаследовала от отца яркие, красивые черты лица. Она действительно была очень привлекательна. Со временем, понимала Керри, эта привлекательность и вправду при некоторых обстоятельствах может превратиться в тяжелое бремя. Но даже такое предположение не могло объяснить, почему врач должен говорить ребенку столь серьезные и странные вещи.
— Зря я сказала доктору Смиту, что не успела еще застегнуть ремень безопасности в машине, когда тот фургон в нас врезался, — добавила Робин. — Он уцепился за это и принялся читать
Керри опять внимательно посмотрела на дочь. Робин всегда аккуратно пристегивалась в автомобиле. То, что она не сделала этого в тот вечер, означало, что Боб сорвался с места еще до того, как она успела подумать о ремне. Керри попыталась не выказать охватившую ее злость.
— Папа, вероятно, очень торопился, когда выезжал со стоянки? — не удержавшись, спросила-таки она.
— Он просто не заметил, что я не успела пристегнуться, — принялась оправдывать отца Робин, уловив резкие нотки в голосе матери.
У Керри защемило сердце от чувства жалости к дочери. Боб Кинеллен бросил их с Робин, когда девочка была еще совсем крошкой, и вскоре женился на дочери старшего компаньона фирмы, в которой работал. Сейчас у него уже были пятилетняя дочь и трехлетний сын от второго брака. Тем не менее Робин просто боготворила отца, да и он, когда бывал с ней, всегда вел себя подчеркнуто нежно и внимательно. При этом он часто обижал дочь тем, что в самый последний момент отменял давно обговоренные свои с ней встречи. А все потому, что новая его жена не любила, чтобы ей напоминали о существовании у Боба еще одной дочери. Робин так ни разу и не пригласили в новую семью отца. Поэтому она практически не знала своих брата и сестру.
«Единственный раз вот выбрался, сдержал обещание, повез дочь куда-то, — зло думала Керри, — и на тебе, гляди, что получилось». Она все же продолжала пытаться скрыть свою злость и поэтому решила сменить тему разговора:
— Может, поспишь немного, пока мы доберемся до дома дяди Джонатана и тетушки Грейс?
— Ладно. — Робин закрыла глаза. — Знаешь, я уверена, что у них для меня обязательно припасен какой-нибудь подарочек.
4
Дожидаясь к ужину Керри и Робин, Джонатан и Грейс Гувер сидели в гостиной своего дома, расположенного в квартале Олд Таппан на берегу озера Таппан, и по давней семейной традиции потягивали мартини. Заходящее солнце бросало длинные тени на неподвижную гладь озера. Деревья, аккуратно подстриженные так, чтобы никоим образом не портить великолепного вида озера, блистали яркими одеждами, которые им суждено было совсем скоро сбросить.
Джонатан развел в камине огонь, впервые этой осенью. Глядя на мужа, Грейс задумчиво отметила, что вечером обещали первые заморозки.
Они представляли собой симпатичную пару — эти два шестидесятилетних человека. Их браку было уже почти сорок лет. Это означало, что связывали их теперь узы покрепче любви, посильнее привычек. За годы, проведенные вместе, они, казалось, стали совсем похожими друг на друга: у обоих обозначились полные достоинства патрицианские черты лица, обрамленные красивыми, жесткими волосами. У него — совсем белыми, с волной, у нее — коротко стриженными, вьющимися, сохранившими еще кое-где шатеновые тона.
Было, правда, существенное различие в фигурах, осанках этих двух пожилых людей. Джонатан — высокий, крепкий — свободно расправив плечи, сидел в кресле с жесткой, высокой спинкой. Грейс же тяжело полулежала на диване напротив, кутая в вязаный шерстяной платок давно уже не служащие ей ноги. Скрюченные, почти неподвижные руки безвольно упирались в колени. Рядом стояла инвалидная коляска. Вот уже многие годы Грейс страдала от ревматического артрита, который все стремительнее превращал ее в полную калеку.
Несмотря на все эти превратности судьбы, Джонатан оставался предан жене. Старший компаньон в крупной юридической фирме Нью-Джерси, специализирующейся на сложнейших гражданских исках, он в течение почти двадцати лет являлся еще и членом сената США от своего штата. Выше в политике он идти отказывался, несколько раз отклоняя предложения быть выдвинутым кандидатом в губернаторы. Всем понравилась и с тех пор часто повторялась сказанная им когда-то по этому поводу фраза: «Я и в сенате могу натворить достаточно добра или зла. Да и, как бы то ни было, я совсем не уверен, что кто-то захочет выбрать меня губернатором».
Те, кто его хорошо знал, как раз, напротив, совсем без доверия относились к этому и подобным его легкомысленным высказываниям. Они-то как раз считали, что от губернаторских перспектив Джонатан был просто вынужден отказаться. Из-за Грейс. Поэтому многие втайне подумывали, не прячет ли Джонатан в своей душе некое глухое недовольство тем, что состояние здоровья жены не позволило ему до конца реализовать свои возможности. Впрочем, даже если так оно и было на самом деле, Джонатан уж точно никогда и ни в чем своих тайных чувств не проявлял.
Грейс отпила глоток мартини, вздохнула.
— Я искренне считаю, что это и есть мое любимое время года, — проговорила она, — вокруг все так красиво, правда? Такие дни напоминают мне те поездки на поезде из Брин-Моура в Принстон, куда мы с тобой ездили смотреть футбольные матчи, а потом отправлялись обедать в «Нассау-инн».
— Помню, помню, — улыбнулся Джонатан. — Мы еще останавливались потом на ночь у твоей тетушки. Бедняжка вынуждена была не ложиться спать, крепиться до тех пор, пока не убеждалась, что ты вернулась домой целой и невредимой. Я молил Бога тогда, чтобы старушонку как-нибудь сморил сон, чтобы она уснула раньше нашего возвращения. Но такого ни разу так и не случилось, она всегда дожидалась твоего возвращения домой.