Розы и тлен
Шрифт:
Такие истории было легко писать, но они были далеки от того, что мне действительно хотелось рассказать.
Я больше не хотела идти этим путем. Я приехала в «Мелету», чтобы узнать, до какой степени откровенности смогу дойти, если отброшу все наносное, ненужное, и целиком посвящу себя писательскому труду. Понять, смогу ли я, как выразилась Марин, «достичь таких высот мастерства, что все остальное не будет иметь значения».
Я пошевелила пальцами, чтобы размять кисть со следами ожога и унять боль, и снова взялась за ручку.
Сетуя на собственные горести, вы порой говорите себе, что есть на свете
Ваша мать пыталась убедить вас в том, что вы полное ничтожество, и она только зря тратит на вас время, но ей так и не удалось сломить ваш дух. Пусть на вашей коже еще видны шрамы, но эти следы насилия говорят лишь о том, что вы умудрились выжить и прожить достаточно долго, чтобы эти шрамы зажили.
Может быть, вам поневоле приходилось жить тайной жизнью, спрятав поглубже то, что для вас действительно ценно. Вы никому не могли поведать своих тайн. Но не потому, что не знали нужных слов, а потому что жизнь научила вас, что слова не имеют значения. Люди скорее поверят в красивую ложь, чем в неприглядную правду. Поэтому поверят они, скорее всего, не вам. Так вы узнали силу молчания и научились хранить секреты. Может быть, вы до сих пор с опаской оглядываетесь назад, но, по крайней мере, вы уцелели и вырвались из личного ада.
В конце концов, вы начинаете думать, что если бы вы не были столь несчастны в детстве, когда ни на минуту нельзя расслабиться, когда чувствуешь, что ходишь по острию ножа, может быть, вам и не удалось бы обрести своего уникального стиля.
Если бы вас не заставляли молчать, заталкивая обратно рвущиеся наружу слова, вы никогда бы не узнали об истинной силе слова.
Это то, что вы говорите себе. Именно это приносит вам утешение, позволяет дышать, позволяет жить дальше. Именно это и означает, как в сказках, «жить долго и счастливо».
Казалось, что я едва успела уснуть и тут же проснулась. В небе брезжил рассвет, а комната была полна бабочек. Они были оранжевые, красно-черные и еще такие, каких любил Владимир Набоков – с «рядом васильково-лазоревых зерен вдоль круговой бахромы». Их крылышки то открывались, то закрывались, все одновременно, и, казалось, стены комнаты подрагивают в одном ритме с биением огромного невидимого сердца.
Я лежала в постели и любовалась ими, затаив дыхание. Прошло несколько минут, или, возможно, часов. Мне казалось, что я попала в таинственное святилище, существующее вне времени и пространства.
Когда я проснулась в следующий раз, бабочек в комнате не было. Я почти убедила себя, что это был на редкость яркий сон, как вдруг заметила полоску радужной пыльцы на листке бумаги, лежащем на столе.
Я никогда не придавала значения предзнаменованиям и приметам. Людям свойственно говорить, что от судьбы не уйдешь, но я твердо убеждена, что из любой, даже самой неразрешимой, ситуации можно найти выход. Мы сами творцы своего счастья, если направляем волю и энергию на осуществление заветной мечты. А если искать знаки, то рано или поздно вы их найдете, а будут ли они благими или дурными, зависит только от вашего восприятия. Было бы легко, если бы я того пожелала, принять крошечное синее пятнышко с радужным отливом за знак судьбы, но я не испытывала в этом потребности. Мне не нужны знамения, ведь я верю в собственные силы.
Глава 3
Марин повесила на окна шторы янтарного цвета, и теперь комната была залита теплым медовым светом. Гирлянды с красными лампочками мы ухитрились натянуть прямо под плафоном, и, запрокинув головы, полюбовались творением рук своих.
– А что, мне нравится – элегантно и уютно, – сказала я.
– А ты привезла свои звездочки? – спросила сестра.
– Конечно. – Марин сделала мне неожиданный подарок – набор светящихся в темноте звездочек, приклеивающихся к потолку, – когда переехала в первую в своей жизни съемную квартиру. Она назвала это «ответным подарком на новоселье». Так закончился четырехлетний период, в течение которого мы с ней ни словом не перемолвились, и мы снова начали общаться. С тех самых пор я украшала этими звездочками спальню во всех квартирах, в которых доводилось жить. – Из них можно складывать созвездия.
– Твои любимые мифологические персонажи теперь будут жить на потолке. – Марин с ногами забралась на постель и принялась пришивать ленты к новым пуантам. – Ты говорила, что мечтаешь об этом.
– Да, хочу разместить их так, чтобы одна история переходила в другую.
– Когда мы были детьми, ты рассказывала мне истории о звездах, – прошептала она, не отрываясь от шитья. – Когда я не могла заснуть. О двух принцессах, которые жили в звездных дворцах. Помнишь?
– И у них была звездная карусель, чтобы поворачивать небо так, как им нужно. Для странствий и приключений. – Я прижала ладонь к груди, пытаясь унять боль, вызванную этими воспоминаниями.
– Мне так нравились твои истории. А ты никогда не думала, что стоит их записать? Не для того, чтобы продать какому-нибудь издательству, а просто, чтобы они сохранились. Я знаю, сейчас ты пишешь совсем другие вещи, но все же, хотелось бы увидеть их на бумаге. – Марин решительно отхватила ножницами нитку и принялась за другую туфельку.
– Я же сочиняла их для тебя, и не собиралась их записывать, – ответила я.
Тем не менее, я это сделала. В первый же семестр в «Блэкстоуне». Когда еще думала, что сестра хочет, чтобы я приехала домой на рождественские каникулы. Я планировала подарить ей эти истории. Но я не получила ни единой весточки от нее, и это стало началом нашей разлуки на долгие годы.
Я спрятала их подальше и оставила с остальными вещами на складе. Они не были мне нужны, но уничтожить рука не поднималась.
– Я никогда не планировала издавать их. И на здешний конкурс я подала вовсе не истории про двух звездных принцесс.
Она рассмеялась.
– Кто бы мог подумать! Просто я скучаю по ним.
– Ясно. В следующий раз, когда не сможешь уснуть, можешь прийти ко мне, и я расскажу тебе новую сказку.
Она наконец подняла взгляд от шитья и улыбнулась, а я едва не рассказала ей правду об этих историях. Не то чтобы мне было трудно признаться. Я вполне могла все ей рассказать. Но иногда так бывает, что вы храните молчание просто потому, что оно ранит меньше слов. Не стоит бередить старые раны, когда мы обе стремимся их залечить. Вместо этого я сказала: