Розы злы. Трилогия
Шрифт:
– Ешь тварь, – злобно прошипел Максим и ударил отца ладонью по лицу, так что послышался громкий шлепок, и этот звук эхом пронесся в моей голове.
– Ты зачем так… – начал я.
– Родь, заткнись, – буркнул на меня мой старый друг. – Ты там, в Мосвах живешь и в хер не дуешь, а у меня тут Розинск за окном и жизнь моя – не жизнь, а существование. Ты совсем забыл о том, как тяжело тут бывает.
Мне хотелось побыстрей уйти из квартиры Максима, мне хотелось забыть все то, что я увидел. Но я боялся гнева моего друга, я не хотел конфликтовать и мы пошли
Мы выпили по первой рюмке горькой. Потом по второй. Всплыли разговоры о детстве. Потом допили первую бутылку и ополовинили вторую. Дальше все было как в бреду. Начались споры и злые подколы моего старого друга.
– И чем ты там, в Москве занимаешься? – спросил Максим с ехидной усмешкой. – Деньги чем зарабатываешь в свободное от безделья время?
– Я занимаюсь рекламой, – ответил я. – Эта реклама приносит доход. Все довольны. Не работа – мечта!
– Родя, реклама эта чушь собачья! – усмехнулся Максим. – Если я не захочу что-то покупать, то и не буду. Не втюхаешь. Не заставишь. Ты че, мля, бездельник?
– Ну, вот смотри, – начал объяснять я. – Люди смотрят рекламу. Видят, что зубную пасту надо наносить на всю поверхность волосков щетки, хотя достаточно и небольшого шарика. Люди будут делать как в рекламе. Поэтому зубная паста будет кончаться быстро и продажи ее увеличатся. Тебе говорят, что йогурт лучше выпивать не раз в неделю, а три раза в день. Средство от похмелья разводить двойной дозой. Телефон ты должен покупать всегда новый, более совершенный, более модный, более и более и более. Реклама – это руководство к тому, как тебе надо жить, чтобы выглядеть как успешные и красивые люди из этой рекламы. Реклама продает образ лучшей жизни или надежду на нее.
– Реклама это для гомосеков, – злобно выпалил Максим пытаясь меня задеть и ему это легко удавалось. – У вас там пол Москвы таких. Ты, пади, и сам себе там любовника нашел? Сидите там у себя в Москвах и под хвоста балуетесь. Тьфу, млять на вас.
И мой старый, ненавистный мне друг, расхохотался и сквозь смех сказал:
– Ты даже в армии не служил. Понятно, почему тебя в Москву потянуло.
– Я в Москву уехал зарабатывать, – резко ответил я. – Мне надоело бухать, уничтожать себя, губить свое здоровье и винить во всем всех, но только не себя. Кто виноват в том, что ты живешь вот так в дерьме? Только ты! Да и в Москве алкашни не меньше. Пол Москвы выродков.
– Завали рыло, Родя! – закричал, брызжа слюной Максим. – Заткнись или я тебе всю морду разукрашу. Ты думаешь, мне хочется жить вот так? Без работы? С отцом – овощем? Кто кроме меня, его будет кормить? Кто за ним дерьмо выносить будет?
– Так найди работу нормальную, найми сиделку, иди на завод. Кто тебе мешает? – возмутился я.
– Какого черта я должен горбатиться на чужого дядю, если мне государство не помогает? – снова вспылил Максим.
– Как тебе государство поможет, если ты сам себе помочь не хочешь? – повысил я голос.
– Нефть и газ – народное достояние! – заорал Максим. – Почему мне государство не отдает мою долю? Разворовали все! У самих карманы трещат, а у людей в животах урчит.
– Бери лопату и иди, копай! – сорвался я на крик. – Выкапывай нефть и газ, накладывай себе хоть в карман, хоть в бутылку и живи счастливо!
Максим не смог привести мне объективных доводов в споре, и сделал то, что обычно делает тупое быдло, которое на словах не может доказать свою правоту – он ударил меня по лицу. Не сильно, не особо больно, но обида, страх, ненависть и моя слабость проявились на краснеющей щеке.
Я, в порыве гнева, вскочил из-за стола и хотел ударить в ответ, но не смог. Не знаю почему. Может, испугался, может, не хотел дальнейшего развития конфликта. А может и то и другое.
– Сядь, Родя, – уже спокойней сказал Максим. – Сядь. Или я тебя еще раз ударю. Понял? Сядь!
И я сел.
– Слушай, Родя. У нас с тобой есть небольшой секретик, – ухмыляясь, сказал Максим.
От этих слов у меня все похолодело внутри.
– Это твой секрет, – выпалил я. – И если кто-то узнает, проблемы будут, прежде всего, у тебя.
– И у тебя тоже будут, – весело сказал Максим. – Только мне терять нечего. А у тебя есть новая жизнь, Москва с подхвостыми, реклама и деньги. Понимаешь о чем я? Ты мотай на ус.
– Сразу скажи, чего ты хочешь? – спросил я.
– Родя, я хочу всего десять тысяч рублей.
– Хорошо, – ответил я и спешно полез в карман за портмоне.
– Но это для начала, – радуясь своей победе, сказал Максим. – Каждый месяц, Родя, ты будешь присылать мне из своей Москвы по тридцать тысяч рублей. Договорились?
Я промолчал. Я все понял, что просто так он от меня не отстанет.
– Ох, Родя – Родя, – сказал Максим, вставая из–за стола. – А ведь ты всегда был трусом. Ты, Родя – серая, тупая, трусливая крыса. Крыса! Пи-пи-пи! И никакая Москва из тебя не сделает мужика.
И он ударил меня снова. Сильно. Больно. Сука!
– Родя – Родя, – издевался играючи Максим. – Теперь твоя шкура в моих руках и ты будешь мне подчиняться как собачка! Ха-ха-ха! Родя, к ноге! Родя, принеси палку! Родя, жри дерьмо!
Передо мной промелькнула вся моя будущая жизнь – я, трясущийся от страха из-за того, что откроется правда, выкладываю все деньги Максиму, а он умудряется переехать ко мне в Москву и продолжает надо мной издеваться, издеваться, издеваться…
Новый удар по лицу вернул меня в реальность.
Моя рука схватила со стола нож, и я ударил им Максима в горло.
Он захрипел. Его раскрывшиеся от удивления глаза смотрели на меня с непониманием происходящего. Наверно он не ожидал от труса такого поступка. Я, в шоке от того, что совершил, встал из-за стола и отошел подальше от своего старого друга. Кровь из-под лезвия ножа, вошедшего почти по рукоятку в горло, текла не большой струйкой. Максим, наверно пытаясь спастись, вытащил нож руками, и из открывшейся раны кровь забрызгала фонтаном и попала на меня. Спустя мгновение он упал, а кровь продолжала хлестать, заливая пол.