Розыгрыш. Файл №220
Шрифт:
Шериф, по-медвежьи облапив рыдающего бородача, прижал его к себе.
— Ну, успокойся, старина, — отечески забормотал он ему прямо в ухо. И Лэйни, впрямь как ребенок, прижался к широкой груди бывшего песиголовца. — Успокойся. Ты можешь повредить себе.
— Ну и что? — хнычуще выговорил Лэйни, уткнувшись лицом шерифу в шею. — Пусть…
— Но ведь тогда ты и братику повредишь.
Лэйни завыл.
Это было жутко. Он ныл, он скулил на одной пронзительной и безумной ноте, как собака на трупе хозяина. Как зверь, который ранен смертельно и чует
Как, наверное, мог бы завыть проснувшийся холодным январским вечером Энь.
— Ничего, — сказал шериф, обернувшись к Ска л л и. — Ничего. С ним это бывает. Хрен знает, откуда, но — накатывает порой. Придется засунуть его в камеру для пьяниц, там он проспится и возьмет себя в руки. Ничего… — скулы его прыгали, как спортсмен на батуте. — Извините, я вас покину.
— Конечно, шериф, конечно, — с подчеркнутой вежливостью сказала Скалли. Так она извинялась за инцидент с картошкой. — Мы уже заканчиваем здесь.
Словно и впрямь слепой от слез, ноющий Лэйни был его ребенком, шериф заботливо обнял его за плечи. И увел. Стало тихо.
— Ну, что, Дэйна, — проговорил Молдер. — Остается человек-змея.
Скалли покусала губу.
— Да, вероятно, — сказала она. — Хотя… Знаешь, Молдер, я не удивлюсь, если окажется, что здесь замешано нечто… нечто… — она беспомощно повела рукой.
— Более причудливое? — вопросительно подсказал Молдер.
Скалли кивнула:
— Угу.
— Я тоже, — негромко проговорил Молдер. — Честно говоря, я уверен, что Джеффри Суэйн ни при чем. Но знаешь… Поговорить с доктором Мой Лоб и чего-то там стоп уже просто необходимо. Просто необходимо.
03.05
— Дверь открыта, входите! — немного невнятно раздалось изнутри.
Молдер, а уже за ним — Скалли, поскольку шли они к предполагаемому убийце-маньяку и, стало быть, архаичные правила вежливости можно было смело отбросить ради практической безопасности, ввалились в дом Суэйна. Они еще не дошли до такого градуса, чтобы орать «Ни с места!» и тыкать в циркача своими стрелялками — но были к тому близки. Во всяком случае, оба совершенно официально, как того требует протокол, уже с порога достали свои удостоверения. Будто Мой Лоб — Все Пули Стоп прежде никогда не видел ни Молдера, ни Скалли.
Впрочем, он даже головы не поднял. А вот они — окаменели.
Доктор Лоб, скрестив ноги, сидел на полу голый по пояс и, набычась, сосредоточенно вгонял себе в грудь очередную иголку длиной с палец. В ушко иглы была вдета то ли леска, то ли тонкая проволока. Уже не менее сотни столь же толстых и массивных игл противоестественной стальной шерстью покрывали его грудь, плечи, живот…
Закончив, доктор, наконец, поднял лицо к агентам и ухмыльнулся. Собрал в один пук все нити, проворно обмотал ими запястье и от души подергал. Кожа, из которой торчали иглы, совершенно натурально, без дураков, от каждого его движения вздувалась круглыми горбиками, не выпуская металл.
На лице доктора однозначно изобразилось чувство глубокого удовлетворения.
— Мистер Джеффри Суэйн, — упавшим голосом начал Молдер, сам уже прекрасно понимая, что они опять пришли не туда. — Нам нужно задать вам несколько…
— Это вариации на тему солнечного танца древних североамериканских индейцев, — и не подумав дослушать, сообщил им доктор Лоб. — В определенный момент танца, соответствующий моменту летнего солнцестояния, я подвешиваюсь на этих нитках и раскачиваюсь как бы от горизонта до горизонта, символизируя эклиптику. Боль при этом становится настолько невыносимой, что мне приходится на какое-то время покидать собственное тело, иначе можно спятить, — он сокрушенно вздохнул. — Если бы люди знали истинную цену духовности, — пробормотал он, — было бы больше атеистов.
— Все, что вы сейчас скажете, — в полном отчаянии крикнула Скалли, — может быть использовано против вас!
У доктора сделалось озадаченное лицо.
— С чего вдруг? — спросил он. Скалли взяла себя в руки.
— Мы пришли задержать вас для допроса относительно убийств, имевших место в Гибсонтоне в последние несколько дней.
Доктор, похоже, был тертый калач.
— Я не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не переговорю со своим адвокатом, — ответил он, не переменившись ни в лице, ни в голосе.
— Кто ваш адвокат? — утомленно спросил Молдер.
— Обычно я представляю сам себя. Молдер только вздохнул. Но Скалли было уже не остановиться. Она нависла над Суэйном с наручниками.
— Сэр, если вы и дальше будете препятствовать расследованию…
Браслеты сухо щелкнули на запястьях Суэйна. Скалли с неженской силой ухватила доктора за локоть и заставила подняться.
— Кто дал вам право на неспровоцированное насилие? — заорал, вырываясь, Лоб — Все Пули Стоп.
— Я разве не упоминала, что мы федеральные агенты?
— А я разве не упоминал, что тоже ставлю номера с невероятными побегами?
Он коротко крутнулся то ли архимедовым винтом, то ли кольцом Мебиуса — и застегнутые наручники с тупым металлическим стуком упали с его рук на пол. Браво пихнув Молдера в одну сторону, а Скалли — в другую, доктор Лоб юркнул наружу.
Скалли тряхнула головой. Она довольно сильно ударилась плечом о стену, но, кажется, ничего страшного не произошло. Только вот патентованные наручники… Ей опять нестерпимо захотелось плюнуть. И тут она увидела Молдера.
Упавший Молдер, напряженно выгнувшись так, чтобы сохранить голову на весу, в полной неподвижности лежал на доске йогов, усеянной гвоздями, вбитыми остриями вверх и стоящими дыбом, точно иглы ревнивого дикобраза.
— Эт-то я удачно зашел… — пробормотал Молдер в наступившей мертвой тишине.
— Фокс… — обессиленно проговорила Скалли, не в силах смотреть на этот ужас — Фокс, ты о'кэй?
— О'кэй, о'кэй, — отозвался Молдер без особой уверенности. — Во всяком случае, в горящем кольце, полагаю, было бы хуже.