РrоМетро
Шрифт:
Стена была абсолютно гладкой и полностью занимала пространство за дверным проемом. Убедившись в этом, я метнулся к соседним дверям, но было поздно. Они захлопнулись у меня перед носом, громко стукнув прорезиненными обкладками.
Впрочем, не думаю, что мне удалось бы улизнуть этим путем. Или каким-нибудь другим, например, выпрыгнув через разбитое окно. И вообще, вероятность того, что мне когда-нибудь удастся покинуть вагон номер 59066, стремилась к нулю.
Причем снизу.
Причем
Судя по всему, поезд просто не хотел со мной расставаться.
Вот он двинул свои усталые колеса дальше, к какой-то неведомой цели. Одновременно ожил динамик и порадовал окружающих песней, исполняемой на мотив «One way ticket», но адаптированной для русских слушателей.
«Синий поезд мчи-ится в дымке голубой, Как за синей пти-ицей еду за тобой. У-у, у-у! За тобою – как за синей пти-и-ицей…»Хотя, на мой взгляд, вместо «У-у, у-у!» следовало бы петь «Ту-ту!». Впрочем, это мнение дилетанта.
Я повернулся к попутчикам. Что-то в моем взгляде настолько встревожило Евгения, что он, не дожидаясь просьбы, принялся рыться в сумке.
– Вот! – Он протянул мне бутылку с криво наклеенной этикеткой. – Только это последняя.
– Давай!
Похоже, это было именно то, в чем я в данный момент нуждался. Я сковырнул блестящую нашлепку и попробовал зубами извлечь из горлышка пробку. Но не у всех же зубы приспособлены для открывания бутылок! Тогда я просто продавил пробку внутрь горлышка указательным пальцем.
Три больших глотка помогли частично восстановить душевное равновесие. Только после этого я взглянул на этикетку. Серыми буквами на сером же фоне было написано «Фетяска».
– Точно последняя? – Я подозрительно взглянул на Евгения.
– Увы! – Он распахнул распластанную по сиденью сумку, на дне которой обнаружился только литровый брикет молока «Домик в деревне» с изображением старушки, чей цвет лица указывал на ее стремление быть ближе к земле, а сползающие с переносицы очки – на возможное родство с Женей Лариным.
– А ты предусмотрительный, – похвалил я. – Хотя я лично предпочитаю лечиться кефиром.
– О вкусах не спорят, – сказал Евгений, принимая из моих рук бутылку. – За них морду бьют. Кстати, ты все еще хочешь узнать, куда идет поезд?
– Естественно!
– Тогда выпей еще, – посоветовал Евгений, – а то не поймешь. И я, пожалуй, хлебну, потому что сам пока не все понимаю.
Мы по очереди приложились к источнику понимания.
– Скажи, Паш, – начал Женя. – Только не смейся! Ты в параллельные миры веришь?
– Ну так… – слегка приуныв, ответил я. – Иногда.
– А в перпендикулярные? – усложнил задачу Евгений.
– Значительно слабее.
– Плохо… – Он вздохнул. – Тогда, наверное, не стоит дальше рассказывать.
– Ладно, ладно! – Я поспешил его успокоить. – Уже почти что верю! Еще пару глоточков – и поверю окончательно. Правда, выговорить уже не смогу. – Я, как и обещал, остановился на втором глотке. – Перпер… Пер… Вот, видишь, уже верю!
– Ну хорошо. Только сначала скажи, что ты почувствовал, когда попытался выйти из вагона? Только в подробностях, это важно.
– В подробностях? А что бы ты почувствовал, если б я тебя мордой об стенку припечатал? Только в подробностях!
– Да катись ты на …! – устало произнес Евгений. – Я с ним – как с человеком…
Странно, но та же самая фраза, сказанная с той же интонацией, что и полчаса назад, на этот раз не вызвала у меня даже тени былой ярости.
– Ну и покачусь, – просто ответил я.
– Ну и катись!
– Ну и качусь!
Мы с минуту помолчали, потом я заговорил:
– Ты не понял! Я просто хотел сказать, что почувствовал именно это. Как будто на стену налетел. Невидимую.
– Ага! – Евгений снова обернулся ко мне. – Пока похоже!
– Еще как похоже! Со всего размаху – и об стену, бабах!
– Да я не о том. Я говорю: похоже, теория-то моя верна. Слушай! Про то, что наш мир – не единственный во Вселенной, думаю, напоминать не надо?
– Не-а, – я помотал головой, едва не переусердствовав с амплитудой, – на фиг!
– Правильно. Это и так знает каждый, кто хоть раз в жизни включил телевизор. Только те, кто пытается рассуждать об иных мирах, допускают одну серьезную ошибку. Они называют их параллельными! Говорят о каких-то там точках соприкосновения, и при этом называют параллельными. Разве не глупо?
– Глупо, – согласился я, разминая шею. Все-таки что-то там я то ли потянул, то ли защемил.
– На самом деле, если у нашего мира и есть точки пересечения с каким-нибудь другим, назовем их «чекпоинтами», то этот мир может быть только перпендикулярным нашему. Правда, путешествовать по нему нельзя.
– Не понял! – признался я. – Почему это?
– Да потому что он перпендикулярный! И пересекается с нашим только в чекпоинтах. А поскольку я и ты принадлежим нашему миру, мы не можем попасть в какие-нибудь другие области чужого. Можем только потусоваться в чекпоинтах и заглянуть сквозь них в иную реальность. Чем мы с тобой, кстати, и занимаемся. Усек?