РrоМетро
Шрифт:
– Помнишь, к примеру, как я тебе двести рублей одалживал?
– Нет, – честно признался я.
– Жаль! – Женя выглядел огорченным. – Я вот тоже не помню. Ну а эту… девчонку в белом? Помнишь?
– Нет.
– Прикол! Тра… – он покосился на Игорька, – …вмированная психика, повышенное содержание алкоголя в крови – это я все понимаю. Но никогда бы не подумал, что можно забыть такое. Слушай! Если что-то было, ты ведь должен чувствовать. А?
– Знаешь… – Я прислушался к собственным ощущениям,
– Слушай, – сказал Женя, – а у тебя голова случайно не болит?
Голова у меня не болела. Почти. До тех пор пока он об этом не спросил.
– Есть немного, – признался я. – Только что ж тут случайного? Такого намешали…
– Вот и у меня болит. Только как-то не так, как обычно с перепоя. И дышать тяжело… А у тебя как с головой? – спросил Женя у Игорька.
– Раскалывается, – ответил тот. – Вот уже минут… – В его руке незаметно для глаз, словно из сопредельного с нашим пространства, материализовался пластмассовый домик виртуального друга. – Странно! – Лицо Игорька выразило высшую степень озабоченности. – Никак не заснет. Очень странно. Раньше всегда в полдвенадцатого засыпал.
– А ты ему колыбельную спой! – посоветовал Женя. – Напали на мамонта злые старушки, остались от мамонта бивни да ушки… – И неприятно захихикал.
– Не лезь к парню! – попросил я.
– Да я разве лезу? Я говорю: может, мы неправильно сформулировали закон Ньютона-Лейбница в канонической форме? Может быть, «П» в числителе – все-таки давление?
– В прошлый раз ты говорил: закон Бойля-Мариотта, – поправил я.
– Да какая разница! – возмутился Женя. – Я же сказал: в каноническойформе! А в канонической форме все законы мира звучат одинаково: «П» на «В», деленное на «Т», дают константу. Вся разница – в интерпретации имен переменных и в величине константы.
– Ага! – усмехнулся я. – Например, закон Архимеда!
– Долго же до тебя доходило! – не растерялся Евгений. – Именно закон Архимеда! В канонической форме он гласит: «П» – погруженное в «В» – воду «Т» – тело… заметь, что знак дроби в данном случае изображает уровень воды!.. и обратно: «Т» – теряет в своем «В» – весе ровно «П» – половину.
– Почему половину? – промямлил я, сбитый с толку яростным прорывом научного гения… Евгения.
– Ну, или чуть больше, – до обидного легко согласился мой оппонент. – Это уже от константы зависит.
– Если ты такой умный, лучше скажи, как поживает твоя теория перпендикулярных миров?
– А никак, – с грустью ответил Евгений. – Накрылась моя теория. Не выдержала проверки временем. Оно же первое остановилось.
– И куда мы в таком случае едем?
– Куда? – Женя обвел рассеянным взглядом пространство вагона, словно в поисках четкого и недвусмысленного ответа, написанного на стене. – Я, конечно, мог бы еще что-нибудь придумать… только зачем? Спроси лучше у того, кто точно знает ответ.
– Это у кого же? – полюбопытствовал я.
– Да вон хоть у деда в разноцветных очках.
– Да? – Я с интересом и как-то по-новому взглянул на ставший уже привычным профиль лежащего старичка. – А с чего ты взял, что он знает ответ?
– А с того, – устало вздохнул Евгений. – Ты на медали его посмотри.
– И что?
– И все. Вон, в верхнем ряду, вторая справа. Видишь?
– Ну… – Я пожал плечами: медаль как медаль, отчетливо видны цифры «30», остальное – мелкими буковками. – Обычная юбилейная медаль. «30 лет Октября». Или нет, «30 лет со Дня Победы». У деда, кажется, такая была.
– Ты что, слепой? – От человека, глядящего на мир сквозь линзы диоптрий в двенадцать, слышать подобное было особенно неприятно. – Ближе подойди, если не видишь.
Я послушно приблизился к пенсионеру и склонился над ним, почти касаясь правым коленом грязного пола. Должно быть, в этот момент я походил на блудного внука, явившегося к постели умирающего, чтобы услышать его последнее: «Ну что, явился-таки? На жилплощадь не рассчитывай, даже квадратного сантиметра не получишь! Раньше надо было рассчитывать!»
Из динамика мне в ухо ударила волна ритмичной музыки, на гребне которой, отчаянно балансируя, пытался удержаться печальный юношеский голос:
Колечко, колечко, кольцо, Давно это было, давно. Зачем я колечко носил? Тебе о любви говорил…При ближайшем рассмотрении медалька оказалась такой же обычной, какой казалась издалека: изготовленный из позолоченного алюминия кругляш. Необычным был лишь текст, выдавленный на ее поверхности. Необычным и очень длинным.
Он гласил:
«За героизм, проявленный при строительстве станции»
Потом изображение двух перекрещенных штуковин, смахивающих на отбойные молотки, и продолжение:
Глава четырнадцатая
«…имени тридцатилетия победы над фашистской Германией.»
Мои пальцы тупо теребили медальку на груди у пенсионера, демонстрируя мне то идиотскую надпись на ее лицевой стороне, то не менее идиотский номер на «изнаночной» – 000001. Всякий раз, когда медаль с тихим звяканьем ударялась о шестицветный ромбический орден «За мир и взаимовыгодное сотрудничество во всем мире», пенсионер вздрагивал, как если бы полосатый треугольник медальной подвески крепился не к пиджаку, а прямо на голое тело.