Рубакин Николай Александрович. Хрестоматия
Шрифт:
Каждому писателю в большей или меньшей степени соответствует та или иная читательская среда, более или менее определенная общественная группа, совокупность лиц, считающих этого писателя выразителем своих чувств, желаний и идей. Какой именно группе служит тот или иной мыслитель, поэт или публицист? Какие стремления или вожделения он собою отражает? Ответ на этот вопрос прибавляет весьма интересную и существенную черту к характеристике данного писателя.
Раздаются голоса о литературном оскудении, об упадке влияния лучших произведений лучших авторов на толпу, которая вполне удовлетворяется одним литературным хламом, выбрасываемым ежедневно на улицу в «изрядно большом количестве». Правы ли эти голоса? Не изменилась ли самая область влияния литературы? Не передвинулся ли центр тяжести из одних общественных групп или слоев в другие? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо
Изучение читателя имеет не только теоретический интерес. ‹…›…не мешало бы хорошенько присмотреться к самой читающей публике, исследовать эту публику в количественном и качественном отношениях. ‹…›
Российский читатель, и «серый» и «полукультурный», и наиболее интеллигентный, остается иксом. Он не известен не только в качественном, но даже и в количественном отношении, несмотря на то, что кое-какие материалы, позволяющие определить этот икс хоть с приблизительной точностью, не только существуют, но и ежегодно накопляются. Особенно мало сделано по отношению читателя из привилегированных классов. За последние восемь или десять лет и общество и печать больше интересовались и интересуются читателем из народа. Этот читатель изучается и en masse [1] , и в отдельности; частные лица и общества (Спб. и Московский комитеты грамотности, Харьковское общество распространения грамотности) собирают сведения о том, что он читает и как он читает, какие книги удовлетворяют его потребностям и почему, как должно составлять научно-популярные книжки, чтобы со стороны читателей из народа встретить хороший прием, быть понятными и, главное, интересными; как должно быть организовано распространение хороших книг в народной среде и т. д. ‹…›
1
В целом (франц.).
Что касается материалов, которыми мы пользовались при составлении наших этюдов, то они настолько пестры и разбросаны, что затруднительно даже перечислить их. На первом плане мы должны поставить рукописные ответы на наш «Опыт программы исследования литературы для народа» [2] . Этот «Опыт» был составлен нами в 1889 г., при участии нескольких народных учителей, учительниц и др. лиц. При составлении «Опыта» имелись в виду исключительно литература народная и читатель из народа. По многим причинам на широкое собирание сведений по этой программе я не рассчитывал. Но результаты оказались более значительными, чем можно было ожидать. ‹…›
2
Помещен первоначально в № 5–6 «Рус. богатства» за 1889 г., а затем вышел отдельным изданием в 1895 г.
I. Богаты ли мы книгами?
‹…› Обстановка, в которой родится и вырастает русский читатель, как известно, очень резко отличается от той, в которой находится читатель западноевропейский. Этот последний растет, развивается среди грамотных людей, среди книжного обилия, среди всевозможных приспособлений со стороны государства и общества для более легкого доступа к книгам, для более быстрого обращения их в массе. ‹…›
Постараемся теперь проследить положение этих дел в России. Чтобы положение это сделалось для читателя яснее и выступило рельефнее, мы пойдем к нашей цели, так сказать, спиралью, постоянно суживая круги. Пройдя по всем этим кругам, мы в достаточной степени характеризуем ту книжную обстановку, ту почву, на которой родится и вырастает русский читатель. Затем мы перейдем уже к характеристике этого читателя по разным общественным группам. ‹…›
Стоит только познакомиться с каталогом вновь выходящих книг, чтобы заметить, что все научные отделы располагаются в два резко разделенных этажа, имеющих между собою очень мало общего, – если не считать общую бедность и оскудение: верхний этаж – сочинения специальные, доступные лишь избранным читателям, специалистам; нижний этаж – произведения, скорее похожие на детские и народные, чем на научно-популярные. ‹…› Старые популярные книжки разошлись, новых не имеется. Пересчитайте, много ли выходит научно-популярных книг, – вы сосчитаете их чуть ли не по пальцам. Толпе, вкусившей немного от древа науки и желающей продолжать свое самообразование, желающей читать научно-популярные книги, не из чего выбирать и нечего читать. Этим и объясняется явление, наблюдаемое во всех библиотеках, что на научно-популярную литературу 60-х гг. до сего времени запрос имеется. ‹…›
Словом, научный книжный багаж, отправляемый ежегодно в культурную публику, не удовлетворяет умственных потребностей целого класса людей. ‹…›
Что в области
Наконец, есть еще обстоятельство, которое сильно благоприятствует бескнижию этого последнего, – это дороговизна книги. Книги дороги. «У нас нет дешевых книг». ‹…›
II. Как распространяются у нас книги?
Этот факт не покажется странным, если мы бросим краткий взгляд на организацию распространения книжного дела. Книги не распространяются, между прочим, потому что, во-первых, их некому и негде распространять. Чтобы распространять доступные и интересные книги, нужно, чтобы был на них спрос, а чтобы был на них спрос, нужно по крайней мере, чтобы эти книги были известны. Русская действительность не удовлетворяет или удовлетворяет в весьма слабой степени и тому, и другому из этих условий.
Краткие сведения о книжной торговле наводят на очень печальные размышления. ‹…›
О захудалости книжной торговли в провинции, о невозможности нигде купить желаемую книгу, хотя бы самую ходовую (т. е. ходовую в столичном смысле), раздаются голоса и с газетных столбцов, и из писем, получаемых нами. Нельзя ничего купить, кроме учебников, почти исключительно их одних… За немногими исключениями, книжные магазины, существующие в провинции, до такой степени бедны книгами, что не могут даже ничего показать читателю, ничего предложить на выбор. Им остается исполнять, большею частью, лишь полдела, т. е. выписывать книги по заказу, принимать на себя комиссионерскую роль, что по закону дозволяется каждому желающему. А чтобы выписывать книгу, давать заказ, публика или должна эту книгу знать, слышать о ней, или судить по рекламам, по библиографическим заметкам, или покупать, закрыв глаза. Ничего нет удивительного, что путем книжной торговли очень трудно книге проникать в провинцию, а читающей публике почти невозможно знакомиться с книгой чрез книжные магазины. Если и для более или менее состоятельных людей из привилегированных классов приобретение книг сопряжено со многими затруднениями, то что же сказать про людей менее достаточных? Не забудем, кроме того, что в провинции цена на книгу увеличивается расходом на пересылку, который продавцы, не обижая себя, прибавляют к продажной цене книги; что больших процентов скидок не знают даже библиотеки, и, во всяком случае, эти скидки не покрывают почтовых расходов; что, наконец, в последнее время почтовая такса на пересылку произведений печати увеличена, – что уж, разумеется, распространению книг не помогло, – не забудем всего этого – и положение провинциального человека, желающего купить книгу, нам станет ясным.
Выше мы видели, что книжные магазины сосредоточены главным образом в столицах; там же сосредоточено и издательство книг. ‹…›
Такое сосредоточение издательской деятельности делает тем более необходимыми посредников между издателями и читателями. ‹…›
Все эти факты свидетельствуют о несомненно плохой организации книжного дела, невыгодной не только для публики, но и для авторов и для издателей. ‹…›
Быть любителем книг – еще не значит быть любителем содержания известных книг. У очень многих людей любовь глубже переплета не идет; книги, роскошно и изящно переплетенные, в красивом шкафу, импонирующие посетителю, являются простою мебелью, которая, как и всякая другая мебель, на прокат знакомым не отдается… Если даже будет доказано, что частных книгохранилищ существует в России немало, то все же нужно будет доказать, что они – сила живая, а не мертвая, что они – собрания живых душ, а не кладбища… Вряд ли это будет доказано, по крайней мере для большинства…
Посмотрим же теперь на главный источник круговращения книжного – на общественные библиотеки. ‹…›
В огромном большинстве губерний число общественных, т. е. открытых для всех желающих, библиотек меньше числа городов, другими словами, в этих губерниях в каждой есть такие города, в которых библиотек не имеется. ‹…›
‹…›… половина городов Европейской России совсем не имеет публичных библиотек, что из двух городов в одном человек, желающий достать книгу на прочтение, должен добывать ее из иногородней библиотеки. Что это предположение близко к истине, можно видеть и по материалам, собранным в 1889 г. Спб. комитетом грамотности. В этом году комитет обратился к различным официальным и частным учреждениям и лицам с просьбой сообщить сведения по различным вопросам народного образования, как школьного, так и внешкольного. В число этих вопросов входил и такой вопрос: «существуют ли в вашей местности какие-либо библиотеки?» Более четверти всего числа полученных ответов гласили, что таких учреждений, как библиотеки, в их местности «нет», «не существует», «не имеется», «не оказалось» (sic): вот обычные выражения ответов, полученных Спб. комитетом грамотности. ‹…›