Рубеж (Сборник)
Шрифт:
Хижняк бежал первым, часто пригибался за камнями и посылал короткие очереди по отступающим. Навязчивая мысль подталкивала его: если он быстро спустится вниз – то успеет. Читаев и его солдаты будут целы и невредимы. Только бы не опоздать!
А Читаев, целый и невредимый, орал во всю глотку, чтобы прекратили пальбу. Но все и так прекратили, потому что видели и Хижняка, и остальных. Крик «ура» понесся над ущельем, его подхватили с обеих сторон.
– Живой? – выдохнул Хижняк.
– Живой! – Читаев порывисто стиснул Владимира в объятиях.
– Ну, слава богу.
Где-то справа еще грохнула граната, а за горой
Вокруг обнимались, кто-то на радостях стрельнул вверх, на него тут же шикнули. Голоса звучали непривычно громко. Камалетдинов с автоматом наперевес вел здоровенного заросшего детину. И уже вышагивал своей подчеркнуто энергичной походкой Карим, а следом вся группа.
– Где Водовозов? – вспомнил Хижняк.
– Там, за горой…
– Потери есть?
– У меня – нет.
– А Водовозов где? – снова спросил Хижняк.
– Водовозов?.. Вон спускается, – мотнул головой Читаев.
Действительно, с горы спускались люди.
– Ты ранен? – Хижняк увидел бурое пятно на штанине Читаева.
– Ерунда, – отмахнулся он.
Во время боя пуля раскололась о камень, и кусочек ее оболочки – медная закорючка – зашел под кожу. Перевязать он не успел, ранка и кровоточила.
Подошел запыхавшийся Водовозов. Лицо в пятнах, глаза горели.
– Ушли, за ту гору ушли. Но мы дали им…
– Ты что там делал? – перебил Хижняк.
– Шел на помощь… – оторопел Водовозов. – Зажали ведь… Я решил идти в обход, да сверху засели «духи» – головы не поднять. Только мы вперед – сразу огонь открывают.
– Ясно, – тихо произнес Хижняк. – Долго же ты шел…
– Люди хоть целы? – спросил Читаев.
– Люди целы, – с вызовом ответил Водовозов.
Он никак не мог понять, в чем его собираются обвинить.
– И как же ты там застрял? – снова тихо спросил Хижняк.
Водовозов пожал плечами. Ему не хотелось отвечать при солдатах. Чтобы как-то сохранить достоинство, он начал медленно, с расстановкой пояснять, что был остановлен автоматным огнем. Сначала стрелял один, потом еще трое или четверо. Огневые точки подавить не удалось. Все попытки маневра были практически невозможны…
Хижняк слушал, чуть наклонив голову и отставив в сторону ногу. На лбу его собрались мелкие морщинки, в руке за ремешок он держал каску и ритмично постукивал ею по колену. Читаев еще не отошел от боя и молчал.
– Так уж невозможны? – усмехнулся Хижняк.
– Я берег людей и не хотел попусту рисковать ими.
– Хорошие слова, но не к случаю. Неужели нельзя было зайти во фланг, обойти высоту? «Попусту»…
– Я думал прежде всего о людях! – продолжал повторять Водовозов.
– О людях надо думать всегда. Бросить в беде товарищей!
– Ладно, хватит! – резко оборвал Читаев. – Он делал все правильно. Ну а то, что не сумел… На первый раз скидка.
– Ну, спасибо, Володя, за хорошие слова, – с мукой выдавил Водовозов, глянув на Хижняка. – Спасибо…
– Все! Точка на этом, – повысил голос Читаев. – Хижняк! Проверить личный состав. Сколько раненых? Пленных – под охрану!
– Главное, что люди целы. Понял? – примирительно
– Еще есть.
Сергей взял протянутую флягу и жадно припал к ней пересохшими губами.
– Вот чего мне не хватало, – удовлетворенно сказал он, напившись.
Раненых, если не считать Читаева, было двое. Пуля рикошетом или на излете стукнула Щекина в бронежилет, пробила его и застряла, дальше не пошла. Он вытащил ее пальцами. Ранка была небольшой, но на груди расползся обширный кровоподтек. Щекин лежал бледный, отчего его веснушки еще сильней выделялись на лице. И ранило в самом конце боя солдата из взвода Хижняка – в левую руку.
Когда собрали трофейное оружие, Читаев соединился по радио с колонной, приказал Птицыну передать результаты боя и запросить дальнейшие указания. «Теперь бы домой», – подумал он о своей небольшой комнатке в фанерном модуле. Рядом жались в кучку пленные душманы. Один из них смотрел на Читаева. «Тоскливо тебе и страшно», – подумал Сергей.
XX
– …Так, – задумчиво сказал Воронцов, приняв сообщение, – этого следовало ожидать.
Рядом с ним на краю карты, постеленной на широкий стол, стоял нетронутый стакан чая. А сам он, наклонив большую, с залысинами голову, уперся взглядом в нанесенную обстановку. Последнее время у него появилась привычка говорить, чуть раскрывая рот, сквозь зубы, и оттого складывалось впечатление, будто в нем стало проявляться скрытое ранее высокомерие. Начштаба Рощин, хорошо изучивший своего командира, с интересом наблюдал за этими переменами. Сейчас он докладывал Воронцову свои соображения по дальнейшему поиску специалистов. Суть их сводилась к тому, чтобы еще раз крупными силами с использованием вертолетов прочесать весь район. Воронцов слушал как всегда, не перебивая. Уже поняв, что хочет Рощин, он мысленно сразу отклонил его план, но продолжал терпеливо слушать.
– У вас все? – спросил он, когда начштаба закончил.
– Да, в общем, все.
Воронцов молча прошелся по кабинету. Остановился, долгим взглядом посмотрел в окно. От этой затянувшейся паузы Рощину почему-то захотелось глотнуть чаю, и он попросил разрешения налить себе стакан.
– Пейте мой, я не буду, – сказал Воронцов.
Рощин аккуратно взял стакан, а Воронцов вдруг повернулся к нему и произнес:
– Учимся, учимся воевать, да, видно, мало. Хорошо, научились колонны водить в ущельях. По горам теперь пускаем пехоту, чтобы нас охраняла сверху. Едем дальше. Нет, уже идем пешком – в горы. Тропинка хорошая: все вниз да вниз. Спускаемся. Все спустились? Все! Все. А как же прикрытие? А вот прикрытие на высоте не оставили… И – получите промеж глаз!
– Василий Семенович, а ведь Читаев оставил прикрытие. Правда, Водовозов – офицер молодой, не сумел сработать как надо. Но и винить его грех. Первый раз в такой переделке…
– Да я не об этом, – отмахнулся Воронцов. – Водят нас душманы за нос. Как это наши солдаты называют их – «духи»? Вот мы и погнались за этими самыми «духами», а они хоть и не бестелесные, но все равно – фикция и обман, – усмехнулся Воронцов.
– Извините, Василий Семенович, я что-то вас не совсем понимаю.
– Не было никаких специалистов в ущелье, – ответил громко и резко Воронцов. – Не было и в помине.