Рубеж
Шрифт:
— Хорошо, — сказал я.
— Так, — продолжил я зачитывать вслух. — Инокиня Агафья, урожденная Елена Пантелеева. Монахиня. Находится в Пермском женском монастыре. Может лечить себя и других наложением рук. Женщина возрастная, 84 года, однако обладает крепким здоровьем и трезвым умом, как и все сёстры этого монастыря. Долгое время считала, что это её дар от Господа. Оказалось, просто дар. Хотя кто знает, может и от Господа. Природу этих способностей так и не выявили.
Интересно!
Что тут у нас ещё?
Ефим Шифрин. Лесничий охотник, умеет прятаться.
—
Всё-таки список был составлен очень сбивчиво. Про кого-то было много информации, про кого-то не было совсем.
— Он умеет маскироваться, становиться невидимым, — пояснила София.
— Как интересно, — произнёс я, а про себя подумал — это неплохое дополнение к моей способности принимать другие обличия.
— Кстати, — будто прочитав мои мысли, произнесла она, — вот следующий пункт. Пётр Смирнов, очень интересный юноша. Его способность похожа на твою. Он тоже умеет принимать другие обличия, вот только не людей, а предметов или животных. Мне кажется, это будет очень хорошее дополнение к твоему дару.
Как с языка сняла.
Я поглядел еще раз на его фамилию и комментарий. Ага, и вправду. По профессии парень столяр- краснодеревщик, хотя со своим даром он мог кем угодно стать. Как интересно жизнь поворачивается.
Так, что ещё?
Борис Иванович Тимофеев. Умеет искать то, что спрятано. Частный сыщик. Некогда работал в уголовном сыске.
Я снова посмотрел на жену.
— Да, он умеет разыскивать всякие предметы и людей. И вот, как видишь, нашёл работу по призванию. Очень полезно. Думаю, нам этот дар тоже пригодится.
— Соня, а ты не думала передать кому-нибудь свой дар обмениваться способностями с другими людьми? — спросил я, хитро взглянув на неё.
Супруга потупила глаза и ответила:
— Нет, не пробовала. Но я боюсь, что он у меня потеряется и я больше не смогу его использовать. Давай сначала обменяемся дарами с людьми по списку, а потом, например, я попробую передать этот дар тебе. Хорошо?
Я только кивнул.
Читаю дальше.
Фёдор Васильевич Терентьев, связист. Способность — связь.
— А это что такое? Он умеет пользоваться радиостанциями? — спросил я, усмехнувшись.
— Не совсем. Он умеет создавать связь с другими людьми. Но у этого дара есть одна особенность, не очень приятная, и я бы сказала — сводящая пользу от дара к нулю.
Я с удивлением посмотрел на жену.
— И какая же?
— Он может связываться только с теми людьми, у которых есть подобный дар. А это, как ты понимаешь, большая редкость. Но если такой дар будет у тебя и у меня, то мы вполне сможем общаться друг с другом на расстоянии.
— Ну да. В командировках это будет очень даже полезно. А по какому принципу отбирались эти способности? — спросил я, отложив список на время.
— По полезности и большей силе, — тут же ответила жена. — Видишь ли, людей с такими способностями ещё очень много, как в России, так и во всём мире. Но я предпочитаю выбирать самых лучших и самых сильных. Тогда и у нас дары будут такие же. К тому же, бывают дары,
— Ну да, — согласно покивал я. Кто же такое хочет? — А ещё что?
— Ну вот, например, дрессировщик, который общается с медведями, — указала она на имя в списке, которое я уже зачитал. — Есть также в Сибири ещё один человек с подобным даром. Этот дар влияет не только на его способность общаться с медведями и другими крупными животными, но и делает его самого сродни медведю. Он часто впадает в буйство, а потом не помнит, что творил, а при одном из его вспышек гнева пострадали уже около пяти людей. Его даже судили. Правда, за него заступилась церковь, психиатры тоже вмешались и его оправдали. Лечился. Сейчас он живёт при монастыре и по ночам запирается в келье, чтобы молиться о содеянном. Но на самом деле, чтобы ненароком не выбраться и никого не покалечить.
— Очень интересно, — побарабанил я пальцами по столу.
— Вот, например, есть ещё одна девушка с неуязвимостью. И неуязвимость её гораздо сильнее, чем у Марии Оболонской. Вот только у неё нет чувствительности. Она совершенно ничего не чувствует. Хоть её ножом врежь, хоть из ружья стреляй. И даже когда неуязвимость пропадает. В итоге она может истечь кровью, даже не узнав, что у неё есть раны на теле. Да и прикосновения не способна ощутить. Такая способность нам нужна, но не подобной ценой.
Если человек не чувствует боли, это не дар, это что-то другое. Но я не биолог, и не медик.
— Ну да, согласен с тобой. И ты заниматься собираешься этим сейчас? — спросил я, демонстративно поглядев на её живот. — Ты ведь сама говорила, что это отбирает у тебя очень много сил. А сейчас ты ещё и в положении. Я думаю, что не стоит сейчас нагружать твой организм.
— А я думаю, стоит. И чем раньше мы этим займемся — то есть, я займусь, тем лучше. Тем более, есть большая вероятность, что все эти способности перейдут и нашему ребёнку, — заявила София.
— Ребёнку… Может, всё-таки попробуем передать способность обмениваться дарами мне? Ведь получать дар не опасно, а вот передавать его… Я видел, какая ты бледная после каждого сеанса передачи.
— Дорогой, это не обсуждается. И можешь ли ты поручиться, что на тебя завтра снова не будет совершено покушение? А потом и на меня, и на нашего ребёнка? Все мы находимся под постоянным прицелом. И лучше я рискну сейчас своим здоровьем, чем потом сама лишусь жизни, а уж тем более — рискну жизнью нешего ребенка. Да и если уж честно, риска-то никакого нет. Ну, утомлюсь я на пару часиков, так потом попью чай. С медом! А потом, быть может, если способность лечить себя, позаимствованная у Агафьи Пантелеевой, поможет мне быстрее восстанавливаться, так и вовсе дело на лад пойдёт.