Рубежник
Шрифт:
— А это что? — указал я на последний предмет.
— Вещица. Для папирос, вроде. Я почем вообще знаю? Ой, времени-то сколько. Засиделись мы с тобой, спать пора. Ты давай иди, расстилай, а я тут приберусь. Как у нас говорят, лучший сон до полуночи.
И как-то подозрительно засуетился. Тот самый бес, который утром заявлял, что ни убираться, ни готовить он не будет. Я собрал то, что другие назвали бы артефактами, и ушел в комнату. Ладно, по поводу жизнь налаживается — поторопился. Быть рубежником тот еще геморрой.
Интерлюдия
Воевода Выборга и всех окрестных
Если уж по-честному, то и сам Шеремет пользовался благами цивилизации. К примеру, сейчас он скинул дубовые сапоги и надел угги. Это только выглядят смешно, а на деле очень удобные. Что поделать, если летом в проклятом замке холодно, как в склепе у Цепеша. А Шеремет знал, о чем говорил.
Есть вещи, с которым даже сам князь спорить не может. Будь его воля, давно бы в Петербург переехал, а не обитал в новгородских хоромах. Но ближний круг не поймет, каким бы прогрессивным ни был.
А в Петербурге хорошо. Тамошний воевода жил в особняке Брусницыных. С виду — развалина очередная, которую людские власти оберегали. Но то отвод глаз. На самом деле удобный и просторный дом.
Шеремету же приходилось жить и работать в выборгском замке. Который как раз для обитания будто бы и не предназначался. Да еще туристы эти, что вечно шмыгают то тут, то там. Нет, рубежников увидеть они не смогли бы. Амулетов тут понавешено, да ритуалов проведено — тьма. Но Шеремету не нравился сам факт, что по твоему дому ходят непонятные личности.
Еще хорошо, что пришло разрешение от князя закрыть часть замка «на реставрацию». Точнее не от него, а от «приказа по совместной работе с чужанами». Хотя какая там работа? Рубежники уведомили, а чужане сделали.
Это в былые времена, при Советах, они сотрудничали. Невесть каким образом тогда рубежников убедили, что жить можно почти не таясь. Совсем открыться, понятное дело, не получилось, уж слишком много вопросов бы возникло. Но все в Кремле о рубежниках знали. А последние советовались и решали, какой будет в скором будущем жизнь почти всего материка.
Так было, до Большой Войны. Настоящей катастрофы для рубежников, когда выжил дай бог каждый пятый кощей, а многие великие семьи вовсе закончились. А после, уже те, кто остался, собрались на Большой Совет и решили жить отдельно. Держаться поодаль, не особо вникая в жизнь людей. Год за годом, десятилетие за десятилетием рубежники старались. Стирали память, изымали документы. Оставляли лишь минимум свидетелей, все же необходимых для нормальной работы с чужанами.
И потом и вовсе грянул гром. Союз распался. А вместе с ним и все русское магическое сообщество. Первым из-под власти Великого Тверского князя ушел Кавказ, затем Северия, а за ней и Сибирь решила стать свободной. Вспомнила Пермь, что когда-то тоже была великой, проснулся Чернигов. Новгород один из последних голову поднял. Все-таки находился близ Твери, все ждал, как там отреагируют.
Великому князю Тверскому хватило ума не развязывать войны. Вместо того он еще и пакт о взаимопомощи заключил. Да не простой, его магическими печатями связал. Если такие попытаешься разрушить, такая отдача будет — останутся только рожки да ножки. Выходило теперь, что если кто на русские земли нападет, все поднимутся. И все свое согласие дали.
Хотя у Шеремета имелись определенные сомнения, что раздробленность дальше не расползется. Вон и в Москву из Твери все больше рубежников перебирается. Растет столица людей, а вместе с ней прибавляется и нечисти. За последней пригляд нужен, чтобы в узде держать. Не сегодня, завтра, глядишь, и сам князь туда переедет.
И некогда уловка, которую тверские еще во времена монгольских шаманов придумали, воплотится в жизнь. Тогда как было? Имелось два княжества — Московское и Тверское. Равные по силе и по значению. И в какой-то момент монголы Тверь разрушили, а Москва смогла откупиться. По крайней мере, в чужанской истории так написали. Вот только на самом деле все по-другому было.
Великий князь нарочно так все провернул, чтобы большая часть людей в соседний город ушла, а за собой и прочими рубежниками Тверь оставил. И считают все, что Москва — столица Руси, на деле все по-другому.
Хотя нельзя сказать, что и новгородский князь без дела сидел. Слушал, вникал, пусть и не высовывался. А когда время пришлось, всеми правдами и неправдами уговорил царя людского, чтобы город на болотах возвел. А когда в град на Неве и столицу перенесли, Новгород смог свои интересы продавливать. Хотя до нынешней независимости было еще далеко.
Ох, давно это все происходило, словно в другой жизни. Шеремет тогда совсем пацаном несмышленым был. Даже забылась половина. Ладно, то все дела давно минувших дел. Теперь нынешними заботами надо заниматься.
Шеремет взял телефон и набрал номер.
— Ты далеко? Зайди ко мне. Только не в главный зал, а в кабинет.
А сам сел на диван, закинув ноги на подлокотник.
Нелегко жилось Шеремету. Это до первой сотни все интересно, да весело. После будто и еда приедается, и ничего нового уже не происходит. Все события повторяются изо дня в день, только в разной интерпретации. А чего всегда вдоволь — так это проблем.
К примеру, третьего дня с застав донесение пришло — пробился с суомских земель к ним глусун. Рядовая нечисть, которая у чухонцев обитает. С виду на кабана походит, разве что глаза горят, да из-под копыт искры летят. Ну, и больше раза в три. Такая тварь и рубежника неопытного задерет, а если человек попадется, тому совсем худо будет.
В былое время Шеремет бы что сделал? Собрал охоту, до которой и он сам, и все его предки большие любители были. Конечно, свой хист с глусуна не усилишь. Шеремет десять рубцов имел, в самое начало кощеевского пути встал. А вот молодым да необстрелянным можно нож в руку дать, да хист побаловать. Но лень было Шеремету. Не мальчик уже по полям да весям бегать. Потому приказал он ратникам глусуна обратно, к чухонцам выгнать. Их тварюга, пусть сами и разбираются.