Рубикон
Шрифт:
– Мой Лорд, – произнёс переводчик, хотя я чётко услышал слово «Фюрер», – Небольшие затруднения.
– Да? И какие?
– Дело в том, что… – начал было спецоповец, но его вдруг перебил возмущённый возглас толстяка.
– Да как вы смеете! Чужеродное быдло! – на этом слове, «Rind» маджи-искин запнулся, но всё же перевёл его. –Преклони колени перед Принцем Карлом-Фердинандом Прусским, ничтоже…
Звонкая оплеуха по лысому затылку, которую аристократ шустро отвесил своему пухлому подручному, заставила его заткнуться.
– Слуги порой радеют о чести хозяев больше их самих, –
– Он же русский герцог Кузьма Васильевич Ефимов, – ответил я, внаглую протянув мужчине руку, которую он, надо отдать ему должное, тут же крепко пожал. – Надеюсь, вы не хотите сказать мне, что задержка вызвана вашими претензиями на «нашу» Калининградскую область?
– О нет… что вы, – принц даже чуть приподнял ладони перед собой, а лицо его слегка пошло розовыми пятнами, однако голос ни на йоту не изменился. – О восстановлении Пруссии – не может быть и речи. Это подтвердил мой отец, «sit tibi terra levis» – это говорю и я.
– Тогда в чём проблема? – переводчик запнулся на латыни, но я знал от мамы как переводиться эта фраза «Пусть земля тебе будет пухом» и не стал обращать на это внимание.
– Ваше признание и этот визит оказались очень неожиданными для нас, – произнёс он. – Так что я и мои дети ещё не успели съехать из своих апартаментов, освободив их для новых хозяев замка.
– Так в чём проблема? – пристально посмотрел я на аристократа. – В замке что, нет гостевых комнат?
– Вы… – не смотря на общую бледность, лицо и щёки мужчины слегка покраснели – Вы хотите оскорбить нас, бывших почти пять лет фактическими хозяевами замка, и деливших заботу о нём с вашей Великой Бабушкой – выселив всех в гостевые комнаты? Герцог, это переходит всяческие границы…
– Уважаемый, – нахмурился я, и мужчина непроизвольно отступил на несколько маленьких шагов, прежде чем взял себя в руки. – Мы же вроде как родственники?
– Вроде как, – через плотно сжатые зубы ответил аристократ.
– Тогда живите, где жили, сколько хотите, – усмехнулся я. – Ни я, ни мои спутницы, поселившись в гостевые комнаты, ни сколько не будем чувствовать себя оскорблёнными.
– Но…
– Никаких «но»! – отрезал я. – В ближайшее время мы намереваемся вернуться в Россию, и я совершенно не желаю своим краткосрочным визитом создавать кому бы то ни было неудобства. Тем более родственникам, которым я свалился как снег на голову.
– Но… это же урон чести… – слегка напряжённо произнёс Карл-Фердинанд.
– Ничего, моя «честь», это переживёт, – отмахнулся я. – В конце концов – я хозяин замка? Или нет?
– Да. – тихо и слегка отстранённо ответил мне аристократ. – Несомненно, Вы.
– Значит, именно я решаю как, кто и где будет в нём жить! Всё! Разговор на эту тему закончен, – припечатал я. – Если что-то не нравится – считайте это моей личной блажью.
– Как скажете, Герцог, – как мне показалось с долей недовольства и холодного презрения, произнёс прусский принц, хотя конечно лингва-модуль жутко коверкал эмоциональную составляющую речи.
– Дорогой, ты, конечно, благородно поступил… с точки зрения русского младоаристократа, – произнесла, слегка покачивая головой, вышагивавшая чуть впереди Инна, крепко державшая Аську за ладошку.
Нина, величаво плывшая со мной под ручку, согласно кивнула и добавила.
– По отношению к «родственникам».
– Вот! – супруга в магии, подняла указательный пальчик вверх и наставительно покачала им. – Но то, что благородно и правильно для «русского», для немца – порой оскорбительно! Особенно если он привык мерять свою родословную тысячелетиями.
– Если разобрать по полочкам то, что ты ему сказал, то получится, что ты просто в очень жёсткой форме поставил на место приблудного родственничка, – продолжила зайка. – Очень грамотно размазал его по асфальту тончайшим слоем. Если бы я, дорогой, не знала бы тебя получше, то откровенно поаплодировала бы твоему искусству изысканного унижения зарвавшихся высокородных оппонентов.
– Да ещё так ловко обставленного, – хмыкнула Инна, слегка поворачивая к нам голову, – Так что фактически на прямые оскорбления ему мало того, что ответить было нечего, кроме как громко сглотнуть и утереться, так ещё даже формального повода вызвать тебя на дуэль не дал.
– Папочка у нас – талант! – гордо сказала мелкая пигалица, тоже посмотрев на нас с Ниной. – Умеет заводить друзей!
– Заклятых. – добавила посмеивающаяся в кулачок Ленка, следующая прямо за нами.
– Да что я сделал-то! – возмутился, наконец, я, уже уставший от всех этих подколочек. – Люди попали в затруднительную ситуацию, частично из-за меня, а мы с вами здесь жить вроде как не собираемся. Я же как лучше хотел – просто поступил по-человечески…
– Вот! Вот в этом то и дело, Кузенька! – Нинка слегка потрясла меня за руку. – В этом-то всё и дело, любимый! Ты просто хотел поступить «по-человечески» с теми, кто почитает себя минимум «полубогом»! Ну или что-то типа того.
– Глупости какие-то, – буркнул я, отворачиваясь и рассматривая тянущиеся вдоль дороги тёмные стволы деревьев.
Под ногами приятно похрустывал свежевыпавший ночью снег, успокаивающе действуя на нервы, а лёгкий морозный ветерок не давал полностью поверить в то, что мы сейчас находимся, по сути, в самом сердце старой Европы. По какой-то причине мне упорно казалось, что ещё немножко, и поворот дороги выведет нас к главному входу Центрального Городского Парка Новосибирска, куда, в эту донельзя мягкую для нынешнего времени года зиму, меня вдруг занесло с друзьями из общаги.
Впрочем, мягкая она была здесь, в Землях Германской Нации, а в Новосибе, насколько я знал, стоял лютый дубак под минус тридцать! Как, впрочем, по словам Нинки, и в Москве, где было сейчас под минус двадцать пять.
Лечебно-оздоровительный терренкур, прямиком к воротам расположившегося на холме замка, возвышающегося над рекой Цоллерн, предложили мне совершить мои девочки. Так что, в то время как пяток наших немцев, вместе с парой осназовцев, укатили вперёд вслед за принцем на имевшейся в вертолёте мобильной платформе, наша небольшая процессия в сопровождении лимузина начала пешее восхождение.