Рубикон
Шрифт:
В отличие от него, стоявший рядом и, иногда кивающий чему-то, худощавый и довольно высокий немец аристократического вида, выглядел абсолютно спокойным. Презрительно улыбаясь, он слушал разгорающиеся препирательства, слегка склонив голову набок, и словно бы наслаждался происходящим.
Наконец, ему видимо надоело оставаться безмолвным участником переговоров, и он что-то сказал. Причём сразу же после этого спорщики замолчали, но если толстяк, глубоко поклонившись, тут же отошёл немного в сторону, шустро семеня коротенькими ножками, то сержант только немного подобрался, но
Через непрямые обзорные экраны невозможно было сказать, что представляет из себя сансарно-энергетическая структура этого человека, но по его поведению складывалось впечатление, что он абсолютно уверен в себе и, в отличие от толстяка, совершенно не боится вооружённых бойцов Штази. Причём, похоже, что уверенность эта зиждилась не только и не столько на высоком титуле, сколько на собственных силах, которых, как он похоже считал, с лихвой хватило бы, чтоб справиться со всем моим немецким эскортом и их боевой техникой.
– Кто это? – спросил я, кивнув на аристократа.
– Наверное, кто-то из Гогенцоллернов, – передёрнула плечиками Ленка и, словно бы повторяя мои мысли, добавила. – Уж больно уверенно он себя ведёт.
– Принц Карл-Фердинанд. Признанный незаконнорождённый сын Принца Кристиана-Сигизмунда Прусского, брат Принца Кристиана-Людвига, – ответила Нина. – Один из бывших кандидатов на главенство в доме Гогенцоллерна.
– Что-то не слышала о таком, – слегка покраснев от досады, пробормотала Инна.
Я уже заметил, что моей супруге в магии очень не нравились ситуации, в которой хоть как-то проявлялась её недостаточная информированность.
– Ничего удивительного, – передёрнула плечиками её сестра. – Во время Первой Магической войны дом Гогенцоллернов лишился почти всех своих представителей, так или иначе ведших в двадцатом веке публичную жизнь. А потом резко вскрылись многочисленные застарелые гнойники древних родов, и ошарашенной публике были представлены новые лица. Мне ли тебе рассказывать! Вспомни того же Максимку! Род Каролингов считался вообще вымершим ещё в двенадцатом веке. А тут, только Германия затеяла реставрацию – хлоп! Оказывается Священный Римский престол, в тайне от всего мира долгие века не давал угаснуть немецкой, ещё католической ветви рода Каролингов. А болезнь и смерть Людвига IV Дитя, оказалась всего лишь инсценировкой Конрадинов, недовольных недорослем на троне и ежегодной данью, которое государство вынуждено было платить венграм. Даже Гогенцоллернам, уже пускавшим слюни на престол, пришлось тихо утереться.
– Да, тогда тот ещё скандал разразился, – кивнула Инна, – Кто бы знал, что святоши смогли провернуть такую подмену. Дальновидные сволочи. И всё же… ладно у нас дома, фактически имперский ренессанс смыл всё старое и вывел наверх новые лица. Но меня всегда поражало то, с каким ожесточением резали друг друга старые аристократы в Европе, после чего тут же всплывали те же самые имена, но под другими масками.
– Сестра, – развела руками Нина. – Нам ли с тобой не знать, как это происходит.
И все, кто был в салоне «Сирина», даже Аска, дружно посмотрели на меня. Мне даже как-то неудобно стало. Словно бы украл что-то…
– Так! – произнёс я, пересаживая дочу на колени к зайцу и поднимаясь со своего кресла. – Лингва вроде загрузилась, так что пойду-ка я подышу воздухом.
– Стой, ты куда это? – воскликнула девушка, ухватив меня за локоть.
– Пойду, пообщаюсь с «родственничком», – улыбнувшись, произнёс я, высвобождая руку из цепких пальчиков. – Узнаю, чего это немчура на моих временных гвардейцев бочку катит.
– Я с тобой! – тут же заявила Нина.
– Ну уж нет! – произнёс я улыбнувшись и поцеловал нахмурившуюся зайку. – Посиди ка здесь пока, а то не дай Бог чего, мне потом твой папанька голову открутит.
– Но… – она хотела было ещё что-то сказать, но только вздохнула и, покачав головой, буркнула. – Главное, сильно не попорть нам отношения с этой страной.
– Нин, ну я ж вроде теперь ещё и новонемец и, напомню, что хочу я этого или нет – никто не спрашивал. Так что – сами виноваты, – я подмигнул девушке. – А родина, понимаешь ли – никаким тут боком.
– Как будто это кого-то волнует, – Инна звонко Хлопнула меня по спине. – Это ж Европа – родина двойных стандартов!
Подойдя к перегородке в пилотскую кабину, я активировал переговорное устройство и попросил опустить аппарель. Из десантного отсека, в котором ютились бойцы осназа, тут же потянуло холодным ветерком. Не утруждая себя необходимостью спускаться по-человечески, я просто перемахнул через ограждение, а затем окунувшись в потоки свежего, чистого воздуха, спрыгнул со ступенек на землю. Всего-то какие-то жалкие двадцать пять метров.
Появление меня любимого, фактически выпрыгнувшего из ниоткуда, произвело на немцев двоякое впечатление. С одной стороны, приписанные ко мне Канцлером вояки, заметно расслабились. Всё-таки я, хоть и временно, но был их сюзереном и на счёт моей персоны у них имелись чёткие указания, так что моё личное присутствие, судя по всему, немного развязывало им руки и придавало их действиям легальности.
С другой стороны, для делегации встречающих, я явно выскочил как чёрт из табакерки. Агрессивный толстяк, до этого препиравшийся с сержантом, казалось, готов был схватиться за сердце. Да и группа поддержки из явно знатных бюргеров выглядела не лучше. Разве что высокий аристократ смерил меня вначале презрительным взглядом, а уж только потом слегка побледнел.
Ну да, вряд ли ему каждый день приходится видеть Аватаров. А я, к тому же, на долю мгновения приоткрыл седьмую чакру, чтобы у мужика не оставалось сомнений, что он здесь далеко не самый крутой.
Оправившись и пригладив растрепавшиеся на ветру волосы, с неудовольствием стряхнув с рук оставшиеся огненные капли, отдающие радужным сиянием, я демонстративно поправил галстук и медленно направился к группе людей. Игнорируя пока что встречающих, обратился напрямую к бойцу Штази.
– Сержант, возникли какие-то проблемы? – произнёс я, параллельно вслушиваясь в дубляж автопереводчика, маджи-искин которого естественно не был настроен на полное морфирование звуков и эмоциональной насыщенности речи. – Мои спутницы устали и желают отдохнуть.