Рубин царя змей
Шрифт:
Иллиана побледнела. Говорить об этом было слишком тяжело. Торриен взглянул на нее и, заметив реакцию, проговорил:
— Мы не забываем о хасси, мы просто пытаемся спасти обоих. Но на данный момент беременность хасси обрывается на четвертом-пятом месяце. И ребенок еще слишком мал, чтобы выжить, хотя его организм и не отравлен. Мы не знаем почему, но новорожденные дети мираев обладают абсолютной резистентностью к любым ядам. А их собственный яд десятикратно сильнее, чем у взрослого. Собственно, поэтому они и выживают, невольно убивая матерей.
Торриен
— Вот такая несправедливость, — криво усмехнулся он. — Мы — самые ядовитые существа на планете. И мы же от этого и страдаем. Кстати, поэтому мы и не приемлем сильные и резкие запахи духов. Ведь за ними может скрываться аромат сильнодействующего яда.
Иллиана машинально коснулась флакончика с духами в форме льдинки или сосульки, которую всегда носила на шее, как кулон.
— Понятно, — кивнула она. — А вы не думали использовать кровь младенцев как антидот?
Царевич перевел на нее серьезный взгляд.
— Ты молодец, — сказал вдруг. — Мы пробовали. Но не помогло. Неизвестно почему, но просто не сработало. Возможно, в крови младенцев нет ферментов, нейтрализующих яд. Может быть, они появляются только по мере необходимости. То есть если ребенок окажется отравленным. А он просто не оказывается.
— Ясно, — хмуро ответила Иллиана. — Ты знаешь, я…
Девушка прервалась, потому что в этот момент дверь лаборатории резко открылась и на пороге, гордо вплывая, появилась эффектная нагиня в золотисто-желтом наряде.
— Теплого вечера, — проговорила она Торриену, бросив на Иллиану презрительный взгляд.
Райела. Сестра царевичей и дочь повелителя Шейсары.
Ее мощный черно-зеленый хвост вполз в помещение сразу следом за громадным животом, едва прикрытым легкой полупрозрачной туникой.
— Как дела с антидотом? — тут же спросила она, не дожидаясь, пока с ней поздороваются в ответ.
Проскользнула в центр лаборатории, едва не сбив стол, и замерла перед сидящей парой. Уперла руки в бока и хмуро посмотрела на своего брата, то и дело кидая острые, как кинжалы, взгляды на Иллиану.
— Я работаю, Райи, ты же знаешь, — мягко проговорил царевич, вставая.
Без своего хвоста цвета обсидиана с золотом он казался ниже царевны. Но даже в таком положении создавалось впечатление, что он чувствует себя более уверенно, чем она.
Райела явно нервничала. Она то и дело заламывала пальцы, оглядывалась на Иллиану и покусывала нижнюю губу.
— Мы можем поговорить наедине? — спросила она вдруг, и голос ее стал гораздо выше прежнего.
Торриен нахмурился, но затем повернулся к девушке и мягко взял ее за руку.
— Иллиана, ты не могла бы подождать меня в соседней комнате? Я скоро приду, хорошо?
— Конечно, — кивнула она, не имея ни малейшего желания вступать в диалог с сестрой своего мужчины. Несмотря на то, что Торриен и Райела были родственниками, Иллиане казалось, что в них нет совершенно ничего общего.
За все то время, что она уже успела прожить во дворце, ей ни разу после первой встречи не довелось пообщаться с Малахитовой царевной. А те случаи, которые сталкивали их вместе, ограничивались презрительными взглядами и, в крайнем случае, возмущенным фырканьем в ее сторону.
Но девушка ничуть не страдала по этому поводу. Яркие насыщенно-оранжевые глаза царевны напоминали ей нечто отравленное, отталкивающее. Природа раскрашивает такими цветами ядовитых гусениц и жуков, к которым лучше не приближаться.
Иллиана мягко улыбнулась Торриену и, не глядя на царевну, неторопливо удалилась в соседнюю комнату, захлопнув за собой дверь чуть громче, чем планировала.
Однако, как только она это сделала, не успев отойти подальше, из лаборатории донесся визгливо-веселый голос Райелы, раздражение в котором она даже не пыталась скрывать:
— Какого гессайлаха делает здесь это человеческое отребье?.. — выплюнула она, заставив Иллиану поежиться. Не от обиды на ее слова, нет. Просто девушка слишком отчетливо представила, как в этот момент расширяются огромные глаза царевны, а из распахнутого рта вылетает ядовитая, почему-то оранжевая слюна.
— Держи язык за зубами, Рай, — прорычал Торриен негромко. Иллиана едва услышала его голос. Пришлось даже приложить ухо к двери!
— Не собираюсь я облизывать твою подстилку, — фыркнула царевна, и не думая снизить тон. — Она не мирайя. Когда ты найдешь себе нормальную нагиню, а? Когда ты только притащил ее сюда, я думала, что это временно. Что скоро ты купишь ей сарайчик на окраине Верхнего и все будет как прежде, но что-то я не вижу…
— Если ты пришла сюда, чтобы обсудить вопрос моей личной жизни, то я тебя разочарую, — оборвал он. — Убирайся, у меня нет на это времени, — Торриен говорил негромко, но чувствовалось, что он с трудом сдерживает себя.
Иллиана невольно улыбнулась.
За дверью послышался вздох.
— Ну, Тор…
— Какое тебе дело до меня? — мрачно спросил царевич. — У Дарьеша есть хасси, но к нему ты не пристаешь. У Саримарха было две хасси. Да даже у нашего отца была одна, как ты знаешь. И в этом нет ничего удивительного.
Райела заговорила вновь, но уже не так экспрессивно:
— Ты должен понять, я забочусь о тебе, эта… женщина тебя отвлекает. Неужели ты хочешь смерти своей сестры? Если она будет ублажать тебя, вряд ли ты сможешь одновременно с этим работать!
Торриен усмехнулся:
— То есть ты все же заботишься, но не обо мне, а о себе.
— Тор!
Но царевич не дал ей сказать и заговорил еще тише, чем прежде. Иллиана безошибочно угадала, что он в бешенстве:
— Над изготовлением антидота работают все химики Верхней Шейсары, — процедил он, будто каждое слово дается ему с трудом. — Иди к ним и не мешай мне.