Рубин
Шрифт:
Вспомнив их последнюю схватку из-за корсета, Баррет решила, что Маг заслуживает еще нескольких минут внимания. Она натянула панталоны и пышную батистовую нижнюю юбку. А потом открыла сундук из сандалового дерева, где была сложена ее остальная одежда.
Как только Маг увидел желанный корсет, его нос сморщился. Обезьянка быстрее запрыгала туда-сюда по подоконнику. Баррет делала вид, что ничего не замечает, – она неторопливо надевала короткий лиф. Раны на спине уже зажили. Маг задумчиво фыркнул и спрыгнул с подоконника, отправившись назад, в зеленый мир за окном.
«Так-то
– Мэм-сагиб! Пожалуйста, поторопитесь, мэм-сагиб.
Дверь вздрогнула от удара и распахнулась через секунду. В криво повязанном саронге, с искаженным от беспокойства смуглым лицом, на пороге появился Нигал, Хадли стоял у него за спиной.
– Плохо дело, мисс Баррет. На этот раз все очень плохо! Хозяин... Тигр... они схватили его.
Баррет покачнулась и побледнела, ухватившись за спинку стула, чтобы не упасть.
– Схватили? Боже, нет!
Лицо Нигала выражало крайнюю тревогу.
– Они... они поймали его у навеса для сушки чая. Это была хорошо подготовленная группа, все с винтовками.
Хадли что-то мрачно пробормотал, потом поднял голову.
– Я должен идти.
Сердце Баррет тревожно забилось.
«О, Пэйджен, будь осторожен, мое сердце. Будь очень, очень осторожен».
И тогда ее мозг начал лихорадочно работать, оценивая возможности и силы. Это было бы весьма опасно, конечно. Это могло стать невозможным, если Мита не сможет найти необходимые компоненты. Но она должна попытаться.
Когда Хадли вернулся, он только угрюмо взглянул на Баррет, пока наливал себе воды и вытирал пот со лба.
– Я думаю, вам лучше присесть, моя дорогая.
Баррет схватилась руками за стол.
– Что случилось? Господи, он не... Вы ведь не нашли его тело?
– Нет. Но я нашел вот это. Это было оставлено на тропе, ведущей к нижним полям, где он был схвачен.
Хадли протянул ей листок бумаги. Баррет взяла его и нетерпеливо прочла. Ее ужас увеличивался с каждым словом.
«Здесь, моя дорогая Баррет, лежит мизинец твоего любовника. Я буду отрезать по одному пальцу каждый час, пока ты не принесешь мне рубин. Я буду ждать тебя у большого водопада за верхними полями. Не задерживайся. Потому что, когда его пальцы кончатся – если он к тому времени будет все еще жив, конечно, – я отрежу его...»
Баррет покачнулась, последние строки расплылись перед ее глазами. Она уронила записку и, смертельно побледнев, повернулась к полковнику:
– Боже, что нам делать?
Он пересек комнату и обнял ее за плечи.
– Что делать? Мы постараемся спасти его, конечно! И мы сделаем это, если отыщем этот проклятый камень.
– Разве вы знаете, где он?
Хадли сурово взглянул в ее глаза.
– Боюсь, что нет. Но Ракели верит, что он находится здесь. Возможно, он прав. Это означает, что нам лучше приняться за работу.
– Нет, вы отправляйтесь на поиски, а мы с Митой обыщем весь дом. Боже, у нас так мало времени...
Они оба замолчали, размышляя
– Очень хорошо. Я возьму с собой десяток людей и устрою засаду около водопада. Если Ракели пошлет хоть кого-нибудь, я расспрошу этого ублюдка. И тогда я выясню все, что он знает, даже если мне придется разрезать его на мелкие кусочки. – Его внимательные глаза осмотрели лицо Баррет. – С вами все будет в порядке?
– Да, только... только поторопитесь.
Помрачнев, Хадли достал винтовку из оружейного шкафа и вышел.
Баррет и Мита начали поиски в спальне Пэйджена, а потом перешли к остальной части дома. Они разрезали стеганые одеяла, выворачивали карманы и даже содрали обивку с красивых старинных стульев. Но так ничего и не нашли. Никакого следа рубина. С каждой минутой, сознавала Баррет, время Пэйджена истекало. Она нетерпеливо снимала одну за другой обуглившиеся книги с почерневших полок в его кабинете, надеясь, что в одной из них мог быть тайник. Но книги только шелестели в ее пальцах полусгоревшей бумагой.
Баррет едва ли заметила подошедшего Мага, который носился вокруг, постоянно что-то болтая. Внизу, в зале, начали бить бронзовые часы. Крайний срок приближался.
Кожаный футляр появился через пятнадцать минут. Нигал обнаружил его на ступенях и немедленно принес Баррет. Коробочка напоминала футляр для драгоценностей, была сделана из хорошей старой кожи и украшена золотой гравировкой и псевдогеральдическим крестом, который Ракели придумал для себя.
Как в кошмарном сне, Баррет медленно откинула крышку. В ту же секунду она вскрикнула, и коробка покатилась на пол с глухим стуком. Слезы застилали глаза, как только Баррет подумала о кровавом обрубке, тщательно обернутом в белый шелк. Ракели выполнил свою первую угрозу.
Мита вбежала, увидела на полу футляр и пронзительно вскрикнула:
– Это... Они...
Баррет кивнула, ничего не видя от слез, ручьем сбегающих по ее щекам.
– Там нет никакой подписи, полковник?
– Ничего. И скоро Тигр...
– Нет, Мита! Мы не можем этого допустить! – Баррет энергично вытерла слезы. – Есть здесь какая-нибудь лаборатория? Место, где Пэйджен хранит химикалии и инструменты?
Мита кивнула.
– Но почему, мэм-сагиб...
– Не спрашивай. Просто проводи меня туда. – Баррет потянула Миту к двери. – Быстро, Мита! Мы должны спешить!
Ни одна из них не заметила маленькую пушистую фигурку, которая последовала за ними по коридору.
– Сколько нужно частей гремучей ртути – три или четыре?
Бормоча себе под нос, Баррет осматривала огромное каменное помещение, заполненное инструментами, колбами, ножами, мехами и всякими другими предметами, необходимыми в таком огромном имении, как Виндхэвен. Она осмотрела полки, заставленные аккуратно помеченными бутылками с химикатами. Слава Богу, Пэйджен держал здесь хорошо укомплектованную лабораторию. Но сам процесс был достаточно опасным, даже если соблюдать все пропорции. А если она хоть в чем-нибудь ошибется... Дрожь пробежала по ее спине. Она не ошибется. Она не может этого допустить.