Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

Блюмин Георгий Зиновьевич

Встреча Чернова и Новосильцева у Пресненской заставы на этот раз закончилась ничем. О поединке заблаговременно стало известно генерал-губернатору Москвы князю Д. М. Голицыну, и он принял меры по его предотвращению. Однако вскоре противники сошлись вновь, на этот раз в десяти верстах от заставы, на той же самой Звенигородской дороге. «На краю березовой рощи у села Ромашкова мы встретились в том же составе, однако всевидящее око губернатора Голицына и на этот раз расстроило поединок», – вспоминал впоследствии декабрист А. И. Якубович. Приготовление к дуэли еще не было закончено, как в роще появились жандармские тройки, и все участники событий оказались под арестом. Памятью

происшествия осталось название Ромашковской рощи – Поединок. Любопытно, что под таким названием роща значилась в описях дворцового имущества вплоть до начала XX века.

Финал дуэли состоялся уже в Северной столице России. В Санкт-Петербурге, в парке Лесотехнической академии (ул. Новороссийская, 1), в 1988 году установили памятник на месте дуэли. На памятном знаке – надпись:

Никольский храм в Ромашкове. 1860 г.

«10 сентября 1825 года на этом месте состоялась дуэль члена Северного тайного общества К. П. Чернова с В. Д. Новосильцевым. Секундантом К. П. Чернова был К. Ф. Рылеев». Исход дуэли был практически невероятным: два выстрела прозвучали как один. Противники одномоментно спустили курок. В результате оба дуэлянта получили смертельные ранения и умерли через несколько дней, хотя Новосильцева лечил известный лейб-медик Н. Ф. Арендт, тот самый, который был в 1837 году у постели раненого А. С. Пушкина.

Похороны Чернова превратились в общественную манифестацию, масса людей сопровождала гроб, на памятник собрали 10 тысяч рублей. Рылеев написал на смерть Чернова стихи, разошедшиеся в списках:

Клянемся честью и Черновым, —Вражда и брань временщикам,Царя трепещущим рабам,Тиранам, нас угнесть готовым!На наших дев, на наших женДерзнет ли вновь любимец счастьяВзор бросить, полный сладострастья, —Падет, Перуном поражен!

Мать Новосильцева, приехавшая в Петербург, еще застала сына в живых. На месте гибели сына у Выборгской заставы она воздвигла церковь Владимира Равноапостольного по проекту архитектора И. Шарлеманя. Позднее рядом с церковью было сооружено орлово-новосильцевское благотворительное заведение. Улицу назвали Новосильцевской (с 1952 года – Новороссийская). В конце XX века в память о прежнем названии улицы Новосильцевским назвали примыкающий к ней проезд. Церковь взорвана в 1932 году, а в уцелевших зданиях богадельни ныне расположена поликлиника.

Екатерина Владимировна Новосильцева схоронила сына в Новоспасском монастыре в Москве. «Она была в отчаянии, – пишет современница, – и говорила митрополиту Филарету: «Я убийца моего сына; помолитесь, владыка, чтоб я скорей умерла». – «Ежели вы почитаете себя виновною, то благодарите Бога, что он оставил вас жить, дабы вы могли замаливать ваш грех и делами милосердия испросили упокоение душе своей и вашего сына; желайте не скорее умереть, но просите Господа продлить вашу жизнь, чтоб иметь время молиться за сына и за себя».

А что же оскорбленная невеста? О ней доподлинно известно, что она благополучно вышла замуж за полковника (позднее генерал-майора) Дмитрия Александровича Лемана (ум. 1900), служившего в Киеве.

13. Рыцарь просвещения

Деревня Солманово расположена в живописных местах ближнего Подмосковья, на Минском шоссе, в пяти километрах юго-западнее железнодорожной станции Одинцово. В поисках творческого вдохновения здесь и в соседнем Зайцеве в летнее время селились многие известные московские живописцы, работая над этюдами на здешней природе. Однако исторический магнетизм Солманова состоит не только в этом. Неоднократно посещал эту деревню и эту усадьбу выдающийся русский ученый-энциклопедист, сподвижник Петра Великого Василий Никитич Татищев (1686–1750).

История деревни Вакорино, Солманово тож, восходит к началу XVII века, когда ее хозяевами были братья Павел и Яков Салмановы. В 1660 году владельческие права переходят к Лихачеву Алексею Тимофеевичу (ум. 1729). Это был в свое время видный российский государственный деятель, занимавший высокие придворные должности постельничего и окольничего. В 1700 году Петр I поручает ведению Лихачева Приказ рудокопных дел. Впоследствии он попадет в сферу интересов Татищева, когда тот станет во главе железорудных разработок на Урале. Современники характеризуют Лихачева как «человека доброй совести, исполненного великого разума и самого благочестивого состояния». А. Т. Лихачев состоял учителем при сыновьях царя Алексея Михайловича, царевичах Алексее Алексеевиче и Федоре Алексеевиче, будущем царе.

В самый год рождения Татищева, 1686-й, в Солманове возвели Богородицкий храм и по его названию стали именовать сельцо еще и Богородским. Спустя десять лет Лихачев строит тут вторую церковь, во имя Рождества Христова. К сожалению, до наших дней эти храмы не дошли, зато появился современный коттеджный поселок «Солманово поле», и на берегу озера, в спортинг-клубе «Москва» воздвигли часовню во имя иконы Божией Матери «Молченская». На списке иконы 1635 года изображена Богоматерь в короне, на правой руке ее младенец, а в левой – лестница.

Василий Никитич Татищев

В. Н. Татищев оставил здесь свой след, засеяв в далекие времена берега озера целебным аиром, благодаря чему здешняя вода поныне чиста и прозрачна. Он лечил с великим успехом от разных болезней крестьян окрестных сел им самим приготовленными настоями трав с сосновым соком. Позже отправил рецепты лекарств в Академию наук в Петербург. Выдающийся государственный деятель, Татищев был одновременно историком, географом, экономистом, философом, этнографом, фольклористом, лексикографом, лингвистом, палеонтологом.

Дело в том, что владелец Солманова Алексей Лихачев в свое время написал обстоятельный труд «Житие царя Федора Алексеевича» и познакомил с этой рукописью Татищева. Федор Алексеевич – единокровный брат Петра I. Он царствовал с 1676 по 1682 год. Татищев изучал рукопись и внимательно слушал рассказы старого царедворца, отразив их позже в своей знаменитой пятитомной «Истории Российской с самых древнейших времен», по поводу которой А. С. Пушкин отметил: «Обращусь ли к истории отечественной. Что скажу я после Татищева?» Когда Лихачев умер, Татищев снова приезжал в Солманово, пытаясь разыскать рукопись «Жития царя Федора Алексеевича», но тщетно. Как он пишет в одном из писем, «нигде достать ее и о ней доведаться не смог». Возможно, что сам автор уничтожил ее, когда велось следствие по делу царевича Алексея.