Ручей повешенной женщины
Шрифт:
— За тридцатку в месяц? — осклабился этот белобрысый невежа. — Слышь, парни, отправляйтесь со мной, будете в шелках и бархате щеголять. Такие ребятки, как вы, мне пригодятся.
Тут я услышал, как шлепают по лужам чьи-то сапоги.
— Сюда идут, — сообщил я, оглядываясь.
Повернувшись к костру, я увидел, что Ван Боккелен исчез.
— Сиди тихо, — предупредил Эдди. — Это закон.
И точно. Их было четверо — четверо верзил в плащах и с дробовиками. Они обступили костер и принялись рассматривать нас.
— Ты! — Тот из них, которого
Он подошел ко мне вплотную.
— Оружие есть?
— Когда-то у меня был винчестер, — ответил я. — Но то когда-то…
Наклонившись, он быстро обыскал меня, быстро, но со знанием дела; затем проделал то же самое с Эдди. Никогда еще не встречал такого мастера обыскивать.
— У тебя что, нет даже ножа? Или какой-нибудь бритвы?..
Эдди продемонстрировал свои здоровенные кулачищи.
— Кроме этого, мне ничего и не надо, — сказал он.
Шериф повернулся к узколицему рыжеволосому мужчине.
— Ты, кажется, говорил, их было трое? Ты же утверждал, у вас сидели трое…
— Так и есть, трое. Посадили-то их порознь, а ушли они все вместе. Этот черномазый влетел за бродяжничество. Околачивался в округе без дела. Мы засадили его на ночь в камеру, а утром велели убираться подальше. А тот вон, в широкополой шляпе, затеял в Риане драку с Салти Брикенриджем. Весь салун разгромили.
Шериф посмотрел на меня с уважением.
— С Салти? Видел его! Но я-то думал, он сцепился с кем-нибудь покрепче тебя. Сколько ты весишь, парень?
— Сто семьдесят. Только, по-моему, вес в драке ничего не значит. — Помолчав, я нехотя признал: — Хотя этот Салти… он мастер драться на кулаках.
Шериф удовлетворенно хмыкнул.
— Верно говоришь. До сих пор его еще никто не мог побить.
Он пнул ногой тюк с упряжью.
— Что тут?
— Седло. Я направляюсь на Запад.
— А как ты попал на Восток? Перегонял стадо?
— Угу, — кивнул я.
Один из спутников шерифа, сероглазый парень, пока еще не вымолвивший ни слова, все время озирался по сторонам.
— А где еще один? — спросил он наконец. — Такой высокий блондин?..
— Не видел его, — заявил я, — не видел с той минуты, как мы вышли из камеры. Он сказал, что собирается в Риан, мол, хочет глотку промочить. — Я усмехнулся. — Ну а я решил, что мне не стоит туда возвращаться.
Все они тотчас на меня уставились. Потом сероглазый сказал:
— Зря, ребята, его выгораживаете. Он того не стоит — скверный человек…
— Может, так оно и есть, — я пожал плечами. — Но ведь он был у вас в руках. Зачем же вы его выпустили?
Шериф выругался.
— Потому что мы не знали, что он за тип. Мы оказались полными идиотами. Только потом Фарго вспомнил о старой афишке. Там объявлена награда за этого человека… живого или мертвого. Его разыскивают за убийство.
Эдди — тот даже не взглянул на меня.
— И сколько же? — поинтересовался я из чистого любопытства.
— Пять тысяч.
— Пять тысяч! Да я за всю жизнь не видывал этаких деньжищ. А впрочем, чему удивляться? Если работаешь за тридцать долларов в месяц и харчи, то вообще денег не видишь. Когда мне наконец-то удалось накопить сорок долларов, чтобы обзавестись седлом, я и то считал, что мне крупно повезло.
Фарго посмотрел на меня.
— Как тебе звать, ковбой?
— Пайк, — ответил я. — Барнабас Пайк. Кое-где меня зовут Пронто.
— Пронто? note 2 Потому что ты такой проворный?
Я усмехнулся прямо ему в лицо:
— Может, из-за того, что я слишком быстро завожусь. В смысле теряю голову, когда меня выводят из себя. Правда, не всегда…
— Охотно верю, — кивнул шериф. — Я видел Салти после вашей драки.
Они еще немного покрутились у нашего костра, даже подошли к реке, и, наконец, собрались уходить. Один лишь Фарго немного замешкался. Он стоял, ковыряя сапогом землю в том самом месте, где недавно сидел Ван Боккелен.
Note2
Быстрый, скорый (исп.).
— Пять тысяч, — произнес он. — Это ведь куча денег.
— Знаете, мистер, — отозвался я, — этот джентльмен мне сразу же пришелся не по нутру. Но я в жизни никого не продавал и впредь не намерен этим заниматься.
— Я так и думал, — проговорил Фарго. — Но советую: не связывайся с этим парнем. Держись от него подальше. От такого добра не жди.
— Ты, верно, бывал на Западе? — заметил я.
— Да, приходилось, — кивнул он. — Может статься, и еще раз придется.
Он повернулся и поспешил вслед за своими приятелями. Мы же, Эдди Холт и я, молча глядели им вслед.
Наконец Эдди, подобрав несколько сучьев, швырнул их в костер.
— Убийство… — пробормотал он. — Нехорошо это… А все же интересно — кого он убил?
— От такого жди любой пакости, — отозвался я. — На него взглянуть — сразу видно, что за птица… Слушай, Эдди, ты точно знаешь, куда именно направляешься? Если нет, пойдем со мной. Какая разница — голодать вдвоем или в одиночку. А если мне удастся найти работу, то замолвлю словечко и за тебя.
— Согласен! — просиял Эдди.
От костра шло тепло, ветер улегся, дождь почти перестал. Слышно было, как с навеса под мостом срываются последние крупные капли.
Мы снова замолчали. Мне ужасно хотелось хоть ненадолго задремать, но уже совсем скоро мог появиться поезд. Сидя у огня, я мечтал о том, чтобы в составе оказался хоть один пустой вагон. Терпеть не могу товарняков, если нет пустого вагона.
— Значит, мы компаньоны, Пронто? — спросил Эдди.
— Почему бы и нет? — сказал я.
И в тот же миг издали донесся гудок паровоза.
Мы поднялись. Эдди затоптал костер и, зачерпнув старым котелком воды из речки, залил еще дымящиеся угли. Затем начали взбираться на насыпь.