Руди-Пятачок
Шрифт:
Черный Бес стартовал лучше всех. Он бежал, как разъяренный дикий вепрь, пасть раскрыта и белые клыки обнажены. Может, он видел перед собой соперника, которого хотел обогнать или укусить, может, господина Ниса или нашего Руди, трусившего по соседней дорожке. Руди бежал как-то вяло, возможно, он еще не совсем протрезвел или думал о Щетинке, а может, ему просто не хотелось состязаться — во всяком случае, он все больше отставал от Беса.
Крики с трибун становились все громче, и тут мы с папой, мамой, Бетти и Цуппи услыхали: «Руди вперед! Победа тебя ждет!» Этот призыв подхватили все зрители. Руди был уже на середине дистанции и почти на целый корпус отстал от соперников, но вдруг словно очнулся и побежал все быстрее и быстрее, так, что уши развевались. Может, он вспомнил о Цуппи, которая стояла у финиша, и решил, что должен добежать до нее раньше Черного Беса и защитить ее. Во всяком случае он — сантиметр за сантиметром — стал приближаться к Бесу, и перед самым финишем они уже бежали рядом — рыло к рылу, так что невозможно было разобрать, кто впереди. У самого финиша Руди двумя сильными скачками все же обошел соперника и, пролетев через финишную линию, рухнул на землю, а промчавшийся следом Черный Бес наскочил на него и в бешеной ярости поддел сзади клыками.
Бедный Руди! Мы услыхали, как он завизжал от боли. Беса оттащили, но он все же успел еще пару раз укусить победителя.
Руди лежал на земле совершенно обессиленный. Мы принесли ему воды, а потом Мориц заклеил ему рану пластырем. Цуппи купила своему любимчику глазированное яблоко, и он его сразу же сосредоточенно сжевал.
После этого Руди надо было еще подняться на пьедестал для церемонии награждения. Оркестр сыграл туш, и он получил «Голубую ленту Эгерсдорфа», которую повязали ему на живот. Казалось, Руди был по-настоящему рад, с этой широкой лентой он был похож на президента на официальном приеме.
Сбежались фотографы и даже телевидение. Нас — как семью победителя — сняли вместе с Руди. Вот мы все тут на групповом снимке: папа пытается спрятаться за своей трубкой, мама натянуто улыбается, Бетти застыла, как манекен, Цуппи положила руку Руди на голову, а я поднял два пальца буквой V — что означает «Victory», победа.
Глава 28
Наступила осень. Стало холодно и пасмурно. В туманные дни с Эльбы долетали гудки пароходов. Но в нашем доме на стадионе было тепло и уютно. Мы ходили в школу, делали домашние задания, играли в гандбол, рисовали и читали. Мама приходила с работы усталая, но все же не такая грустная, как раньше. Гаральд по-прежнему всех задирал и раздавал щелбаны направо и налево, но теперь доставалось не тем, кто прилежно работал на уроке, а тем, кто отвлекался и шушукался. Так он хотел помочь маме. Конечно, никакая это была не помощь, потому что маме постоянно приходилось разнимать Гаральда и других учеников. Из-за его затрещин порядка на уроках больше не становилось, наоборот — только больше шума.
Однажды Гаральд пришел к нам в гости. Это мама его пригласила. Он сидел за столом, ел пирог и — удивительное дело! — молчал как рыба. Зато он трижды опрокинул свою чашку с какао. Мама всякий раз говорила: «Ничего. Не беда. Скатерть и так была грязная». Если бы мы такое устроили, она бы нам спуску не дала. Гаральду очень хотелось посмотреть на нашу свинью. Мы отвели его в загон. Он присел на корточки перед Руди и почесал его за ушами, а потом признался:
— Дома у нас вечно колбаса и мясо, а я не люблю свинину и не хочу быть мясником. Но отец считает, что я должен унаследовать его дело.
Мы приглашали его приходить еще. Но он не решился — почему, даже мама не смогла у него допытаться.
Так шли дни и недели. Папа бился над своими иероглифами, а перед выходными обновлял разметку на футбольном поле. Его линии, как повелось, состояли из множества коротких отрезков.
Частенько, возвращаясь с дождя и вешая плащ, он говорил:
— Эх, вот если бы меня послали в Египет в научную командировку! Только представьте: целых три года — пальмы, верблюды, пустыни, солнце, Нил и сфинксы.
Папа подал заявку на участие в раскопках могилы одного фараона из тридцатой династии, по которой он как раз специализировался, но пока не получил никакого ответа — ни согласия, ни отказа.
— А что же тогда будет с Руди? — спросила Бетти. — Арабы не любят свиней.
— Ты скажи им, что без свиньи никуда не приедешь, — предложила Цуппи.
— Если бы все было так просто! — рассмеялся папа. — Я буду рад-радешенек, если получу это место. Впрочем, не думаю, что Руди понравится египетская жара. Как у него вообще-то настроение?
Настроение у Руди было не очень. После соревнований в Эгерсдорфе он что-то повесил уши.
Но не потому, что снова провинился. Хотя как-то раз он опять погнался за судьей, когда тот, ничего не подозревая, зашел к нам в сад, чтобы поговорить с папой.
Пришлось бедняге спрятаться в туалете для спортсменов и просидеть там до тех пор, пока его Цуппи не освободила. После этого мы стали запирать Руди в сарае.
— Как вы только живете с таким чудовищем! — удивлялся судья, бледный как мел. Нам так и не удалось убедить его, что Руди — самая добрая свинья на свете и что он только почему-то затаил злобу на людей в черных рубашках и коротких черных штанах.
Но неделю спустя Руди даже головы не поднял, когда другой судья зашел в сарай и его погладил.
Бедняга почти ничего не ел, просто лежал на одном месте и смотрел в окно на тополя, с которых опадали листья.
Он стал худеть, и если когда-то и был толстым, как пивной бочонок, то теперь — кожа да кости. Не оставалось никаких сомнений: Руди заболел. Папа, который всегда боится самого страшного, встревожился:
— Может, у него чума? Это очень опасная болезнь и к тому же заразная.
— Глупости, — сказала мама. — Нисколечки он не болен! Он просто влюблен и тоскует по Щетинке.
Но Цуппи не хотела в это верить. Она считала, что виной всему неправильная кормежка: ведь Руди питается одними нашими объедками.
Тогда папа вызвался сварить его любимое картофельное пюре и даже не пожалел добавить туда сливочного масла.
— Еда просто люкс! У нас будет свинья-люкс, — приговаривал он, ставя миску перед Руди.
Но тот лишь немного приподнял голову и ткнулся пятачком в папину ногу, словно хотел сказать:
— Спасибо за заботу, но мне что-то ничего не хочется.
Руди опустил голову на скрещенные ноги и снова стал смотреть на дождь за окном.
— Надо вызвать врача, — решила мама. — Похоже, он и впрямь заболел.
На следующий день пришел ветеринар. Он сразу узнал Руди:
— Ага, так этот тот самый знаменитый бегун Руди-Пятачок. Читал-читал о бегах в Эгерсдорфе. Ну-ка посмотрим, что стряслось с нашим рекордсменом?
Ветеринар начал осмотр. Он поднял Руди, измерил ему температуру, посветил маленьким фонариком ему в уши, в ноздри, в рот. Руди стоял смирно и терпеливо все сносил.