Руфь. В поисках Русалочьего острова
Шрифт:
– Ты тоже следующий раз будь осторожен.
Поскольку извинения были принесены, и разговор можно было считать законченным, я потихоньку попятилась в сторону антикварного магазина.
– Тебя подвезти?
Я обернулась, всматриваясь в его черты лица и пытаясь угадать его возраст. Сколько ему? Двадцать восемь? Двадцать девять? Может тридцать? Не более тридцати. Нет, спасибо, я уже на месте, – я жестом показала на антикварный магазин. – До свидания.
– До свидания.
Мне показалось, что он смотрит мне в след.
Приветливый продавец встретил меня в магазине старинных ценностей.
Я рассматривала представленные на прилавке предметы, пытаясь воспроизвести их историю.
Мне приглянулся кулон и шкатулка. Шкатулка была небольшая, прямоугольной формы, выполнена из ракушек и камушек. Видно, что это была ручная работа. Камушки разных цветов были подобраны одного размера, очень аккуратно выложены по всей внешней поверхности коробочки. Внутри шкатулка была выстлана из красного бархата хорошего качества. И потому как он блестел и был приятен на ощупь, я сделал вывод, что он совсем новый. Шкатулка была очень красива на внешний вид. Правда, на предмет старины мало походил. Мне подумалось, что такую шкатулку запросто могла бы приобрести себе какая–нибудь обеспеченная туристка и хранить там свои украшения.
Кулон, который привлек моё внимание, был очень простым с виду. Обычная черная шёлковая нить, на которую нанизана белая жемчужина. Просто, изыскано и со вкусом. Я присмотрела это кулон для себя. И стоил он совсем недорого. Расплатившись за покупки, я поспешила в галерею. Синего ягуара поблизости не было. Остаток рабочего дня я провела за чтением специальной литературы о предметах искусства. Кира в моем присутствии провела оценку купленной мной шкатулки и назначила ей стоимость в триста долларов. Я присвистнула, ведь заплатила за неё в лавке всего пять долларов. Посмотрим, через какое время на неё найдется покупатель. А если честно, шкатулка мне и вправду нравилась. Если бы я была богатой, то обязательно её купила и за триста долларов, и за пятьсот.
Кира также обратила внимание на купленный мною кулон, который уже красовался на моей шее. Ей он тоже понравился. Она с радостью сообщила мне, что жемчужина действительно настоящая, очень хорошего качества, выведена в условиях дикой природы. Я осталась довольна своими покупками и рабочим днем в целом!
Дома меня ожидал сюрприз. Папа снова собрался в море. Я поймала его, когда тот грузил в прицеп свой старый полуразваленный катер. Раньше катер содержался в специальной стоянке на воде возле пристани, где он арендовал место. Но после того, как отец получил травму, я и мама убедительно попросили дядю Виктора, что он поднял с моря катер и закрыл его в гараже. Но
– Куда ты собрался? – поинтересовалась я него.
– На рыбалку – ответил он мне, с таким спокойным видом как–будто собрался в магазин за хлебом.
– На какую рыбалку? Ты что с ума сошел? Ты хочешь меня до инфаркта довести?
Отец продолжал грузить катер. По его выражению лица я поняла, что он даже не собирается меня слушать. А я не привыкла ругаться с отцом. Раньше я никогда не повышала на него голос. А сейчас не знаю, что и делать. Как докричаться до него, что бы он меня услышал?
– Ты понимаешь, что это опасно? Эта развалюха не пригодна к использованию! – я с силой постучала по корпусу катера, и треск ржавого металла подтвердил мою правоту.
– Я устал сидеть дома. Я просто съезжу на рыбалку. Проветрюсь, вернусь буквально через пару часов.
В его глазах было что-то, чего я раньше не видела. Испуг, страх, смятение, что-то что я никак не могу разобрать. Кричать, и ругаться с ним было бесполезно.
– Хорошо, но только с одним условием! – обратилась я к папе, – ты берешь меня с собой.
– Нет, – запротестовал он, – нет.
– Почему?
– Потому что!
– Ты ведешь себя как маленький! Что это за ответ «потому что»? Ты всё ещё не понял, что тебе опасно выходить в море? Ты играешь со своей жизнью!
– Мне нужно побыть одному.
– Что это значит? – я потребовала объяснений, – Ты не хочешь видеть меня? Не хочешь проводить время со мной?
В ответ папа молчал. У меня было много слов, которые я хотела высказать ему. Злость и обида подходили к горлу и, если бы не подоспел дядя Виктор, я вывалила их наружу.
– Что происходит? – обратился к нам дядя.
– Спроси у него, – я указала в сторону отца.
Мой папа молчал. Он отвернулся и смотрел куда-то в небо. Его взгляд блуждал где-то в невесомости. Неужели, врачи правы?!
Дядюшка наблюдал за нами. Он переводил взгляд то на меня, то на отца, а после подошел ко мне, приобнял, пытаясь успокоить, и шепнул на ухо: «Я поеду с ним».
Они уехали. Я зашла домой снова разбитая и расстроенная. Каждый вечер, проведенный на этом острове заканчивался именно так.
Дэниэл приготовила ужин. За время нашего нахождения на острове, мы с ней так и не разговаривали. Радует, что мы ни разу не поругались. Наверно, она тоже наблюдает резкие перемены моего отца. Он был её родным дядей и также, как и меня, в детстве, баловал её. Мне всегда казалось, что она сильно любила его. Я рассчитываю, что со временем её любовь не угасла.
За время ужина мы не перемолвились с ней и словом. Я не настаивала на разговоре. У меня снова было паршивое настроение. А Дэниэл, видимо, не хотела усугублять ситуацию. В конце, я поблагодарила её за ужин и поднялась наверх. Я шла к себе в комнату, как вдруг, мне захотелось, посмотреть на комнату отца. Моё желание было обосновано потребностью знать, что творится в его жизни, в его душе, в его голове. Он никого не пускал в свою комнату. Никого, кроме дяди Виктора. Я подошла к заветной двери и толкнула её. Она оказалась заперта. «Черт! Да, что же такое ты хранишь в этой комнате?» – взругнулась я вслух. В замочной скважине разглядеть ничего так и не удалось.