Руигат. Рождение
Шрифт:
Иван молча пялился в потолок, хотя очень многое ему было непонятно. И как он подозревал, остальным землянам, которые слушали Беноля, тоже. Ну скажите на милость, что это за энергии тиоэля или там распада? Хотя слово «распад» звучит знакомо… Или на каких-таких мохнатых зверей с бивнями охотились его предки? На кабанов, что ли? И кто такие эти Флора и Фауна? Вроде похоже на женские имена… Однако задавать вопросы он пока не решался. Не факт, что товарищ Беноль ответит (во время рассказа Иван снова решил считать его не кровопийцей-аристократом, а классово близким ученым), но какая-никакая информация все одно идет. Правда, пока для понимания текущей ситуации совершенно бесполезная. Ну да посмотрим, что там дальше будет…
– Так вот, шагнув на путь, предначертанный Белым Эронелем, мы ограничили ареал своего расселения всего двумя планетами – Олой и Киолой, как стали
Молодой офицер нахмурился: а вот это они зря! Сдаться – это же лапки вверх, и всё. Да как такое возможно? Эвон поляки да французы перед Гитлером лапки задрали – и что? Лучше им от этого стало? Замполит батальона рассказывал, наши наступающие войска в Польше целые фабрики смерти обнаружили. Ну, лагеря такие специальные, где все было предназначено, чтоб людей, которые и не воевали уже, а в плену там были или вообще жили себе в своих домах, никого не трогая, уничтожать. И так все по-немецки аккуратно было рассчитано, что за день можно было не одну тысячу человек расстрелять, газом отравить или в крематории сжечь… А ведь как тяжко нам в сорок первом-то пришлось. Казалось, всё – кранты! И тоже ведь вопли раздавались, что всё, мол, сдаваться пора, авось пожалеют. Мол, немцы – люди цивилизованные, высокой культуры, европейского образования и развитых технологий… Вот они свое образование с технологиями и показали. В этом… как его там?.. Освенциме, что ли, и Майданеке. Все очень культурно и технологично. И ежели бы мы в сорок первом тогда сдались, то сколько таких высокотехнологичных Освенцимов и Майданеков цивилизованные и культурные европейцы в Советском Союзе понастроили бы? Иван на жалость этих европейцев в Бабьем Яру насмотрелся. Нет, сдаваться никак нельзя… А если уж совсем не повезло, то лучше руки вверх задирать не перед цивилизованными и культурными, а перед дикарями какими-нибудь – больше шансов…
– Следующие тысячелетия, казалось, полностью подтвердили верное направление избранного нами пути. Отринув насилие, наша цивилизация сумела построить уникальную культуру, в рамках которой каждый из нас способен был не только подняться до предельных высот развития тех способностей и талантов, коими одарили нас природа и боги, но и прожить жизнь в счастье и гармонии, невозможных при иных условиях. И мы считаем, что именно в этом и состоит единственное назначение разумного человека – множить в мире счастье и гармонию…
Голос Беноля дрогнул, и Ивану почудилось, что эти слова причинили ученому сильную боль. Ой, что-то не так здесь со счастьем и гармонией…
– А сто сорок лет назад пришли они, – тихо закончил Беноль.
И сразу после этого изображение ученого на экране башки-кинопередвижки куда-то исчезло, а взамен появились другие картинки. Сначала они были невообразимо прекрасны. Буйная зелень лесов, синева озер, гладь морей, величественные водопады, стаи птиц, заслоняющие небеса, и… люди – красивые, счастливые, смеющиеся. Огромные, величественные башни, вздымающиеся к облакам, и маленькие уютные домики, прячущиеся в буйном цветении садов, паруса кораблей… а потом взрывы, взрывы, взрывы! Рушащиеся башни, горящие корабли, мечущиеся в испуге люди – и трупы, множество трупов…
– Киола с момента ее заселения была научным и промышленным центром. – Голос Беноля зазвучал глухо, надтреснуто. – Здесь нам удалось сразу же вписать заводы, плантации и энергостанции в природу так, что они ничем не нарушили экологический баланс планеты. Ну да к моменту, когда началось ее активное заселение, наша цивилизация уже владела энергиями слияния и вплотную подступила к овладению энергией тиоэля. А вот Олу нам пришлось долго восстанавливать и лечить, поэтому большинство промышленных комплексов на ней закрыли. Нашей цивилизации хватало и того, что мы производили здесь, на Киоле. Ола же стала своего рода мемориальным миром, планетой-курортом, планетой-музеем, планетой-праздником. Большая часть населения обитала на Киоле, а на Олу прилетала отдохнуть или пожить некоторое время, подышать воздухом далекой прародины, прикоснуться к истокам… Мы не знаем, почему они ударили именно по Оле. Возможно, это было сознательное решение, потому что на Киоле в распоряжении Симпоисы оказалось на несколько порядков больше промышленных и энергетических ресурсов. А возможно, всего лишь случайность, и Ола просто первой попала под удар. Но они ударили…
Голос ученого сорвался, но он нашел в себе силы продолжить:
– На Киоле мы сумели остановить их, удержаться – закрылись энергетическими полями и сожгли направленными лучами энергии тех немногих, что сумели проникнуть внутрь нашего энергетического кокона. Правда, после этого три оператора из семи, которым пришлось сжечь живых разумных, сошли с ума, а остальные навсегда покинули наше общество, удалившись на Остров. Но мы сумели… здесь, на Киоле… А на Оле остались они… – Беноль замолчал.
Иван еще некоторое время глядел на экран, на котором все так же мелькали картины взрывов и разрушений, затем досадливо сморщился и вздохнул. Ишь они какие здесь нежные все – бомбежки испугались, а те, кто захватчиков грохнул, и вовсе рехнулись… Ой, куда-то они не туда завернули с этой своей гармонией и ненасилием. Ну понятно же, что со временем классовая борьба обостряется – значит, диктатура пролетариата неизбежна. А она есть насилие пролетариата над бывшими эксплуататорскими классами. Здесь же, похоже, рабочий класс упустил ситуацию и получил мировую, то есть эту… как ее?.. межпланетную войну! Все в соответствии с учением марксизма-ленинизма, развитым и углубленным вождем советского народа товарищем Сталиным. Это даже ему, Ивану, не слишком-то подкованному в области марксистско-ленинской теории, совершенно ясно. Поня-атно теперь, зачем им бойцы понадобились. Только вот ошибся немного товарищ ученый-то – не тех в суматохе заграбастал. Этот фриц, фашист проклятый, явно скорее на ту сторону перебежит, чем коммунистический строй защищать будет. А в том, что здесь точно построен коммунизм, Иван после просмотра кинокадров, снятых на Оле, их бывшей, захваченной фашистами (а кем же еще?!) планеты-прародины, не сомневался. И с корейцем, похоже, не все так просто будет…
– Я нашел вас очень далеко от Киолы. Очень. Даже луч света, отправленный с вашей планеты в сторону Киолы, достигнет ее только спустя тысячи и тысячи лет. Я искал вас долго. Именно вас. Разумные живут на множестве планет. Но некоторые планеты окружены столь мощными защитными полями, что мои поисковые ваоры не смогли проникнуть сквозь них. Пространство вокруг других переполнено таким количеством излучений от разных источников, что мне не удалось создать стабильные каналы. На третьих, более доступных, цивилизация находилась на слишком низком уровне развития, так что их разумные, появись они здесь, испытали бы культурный шок, который мог бы привести к непредсказуемым результатам. Наконец я обнаружил вашу планету. Вы были достаточно цивилизованы, чтобы легко перенести культурный шок или вовсе его не испытать. И вы были способны к насилию. Поэтому я сосредоточился на вашей планете и стал искать тех, кто мне был нужен. Простого умения… умения… – голос Беноля задрожал, как будто он никак не мог заставить себя произнести следующее слово, но в конце концов ученый справился с собой, – убивать… мне было мало. Я выбирал тех, кто может удержаться от неконтролируемых порывов насилия, более того, тех, кто способен спланировать насилие, поставить его на службу своим целям… А также тех, кого я смогу вытащить. Два года я пытался сделать это. Двести тридцать одна попытка, сто семьдесят три из них сорвались в первую же секунду – я не смог даже начать считывать код. Что-то пошло не так, канал оказался нестабильным. Еще в пятидесяти четырех случаях код был скачан не полностью. Вы четверо – единственные, кого мне удалось воплотить… без потерь. Вы – моя единственная надежда. – Беноль замолчал.
Некоторое время Иван обдумывал его слова, но едва он открыл рот, чтобы задать первый из теснившихся у него в голове вопросов, раздался голос корейца. И в то же мгновение Иван понял, что Беноль вел свой рассказ на том самом языке, который так внезапно оказался в его памяти. Но этот факт тотчас заслонило содержание заданного корейцем (всё на том же языке) вопроса:
– Скажите, а что означает «воплотить»?
Кинопередвижка перестала транслировать документальные кадры бомбежек и разрушений, на экране вновь появился ученый. Но на этот раз его лицо занимало почти весь экран.