Руинный марш
Шрифт:
У тех же, кто остался, это чувство возобладало. В какой-то мере почувствовать, прочувствовать, в ком из бойцов это качество есть, руководство отряда на этапе его формирования не сумело, – трудно было разобраться в столь быстро собранном коллективе. На мой взгляд, еще труднее потому, что само руководство очень глубокой ответственностью не обладало. Это не обвинение, а всего лишь личное мнение.
Уехали практически все руководители нашего отряда вместе «со своим» народом, – все «главные», кроме нескольких неформальных лидеров, которых никто не назначал. Но эти, оставшиеся, стали как-то естественно «первыми среди равных». Себя я к их числу не отношу, – в группе я был рядовым. Лидерами показали себя люди, способные наладить работу, используя энтузиазм своих товарищей. Таким был Сережа Романов, лидер нашей группы политехников. Сам я тоже политехник, хотя в их горной секции не состоял, не руководил их походами. А потому не считал себя вправе претендовать на лидерство по не слишком-то «существенным» признакам возрастного старшинства или спортивного опыта. Для неформального руководства этого еще мало. Нужен, прежде всего, авторитет, завоеванный многолетней работой, а в этом коллективе у меня такой наработки не было. И нужен опыт спасательных работ в очаге землетрясения. Такого опыта у меня тоже еще не было. Кроме того, мне очень интересно было пронаблюдать за действиями всего отряда и своей группы, попытаться осмыслить, насколько эти действия рациональны и обоснованы. Активное же руководство отнимает очень много сил и душевной энергии. Потому для себя я решил, что мне лучше всего подойдет роль внимательного наблюдателя, активная помощь руководству и группе добытой информацией и советом. В группе у нас уважительно учитывались мнения всех, и это уважительное отношение являлось куда более существенным организующим началом, чем «руководящие команды», которых почти не было. И очень важным руководящим началом была информация, которую мы добывали и получали в очаге катастрофы. Одно указание на возможность спасения людей или извлечения погибших, мобилизовало группу лучше всяких «командирских» приказов...
Постепенно нам стало понятно, что нужно для организации работы. Нужно было найти возможно более перспективный объект для раскопок, договориться с крановщиком и «мобилизовать» мощный автокран (маломощный кран с короткой стрелой не годился) и начать активную работу. Уже в ходе работы привлечь в помощь, если надо, иностранных спасателей с приборами и инструментами. «Перспективность» объекта определялась в основном по опросам местных жителей, осмотром (визуальной оценкой). Для этого надо было внимательно осмотреть, облазить завал, исследовать щели, вылезти вверх по разрушенному фасаду, спуститься в подвал через узкий лаз...
Конечная цель работы была достигнута, если удавалось извлечь людей, – мертвых, или живых, это уж как повезет... Как-то естественно сложилось, что мы работали группами по 8-10 человек, исходя из практики походного опыта. Такая организация, по-моему, себя вполне оправдала.
Группа из культурных и образованных людей достаточно хорошо самоуправляется, – это я знал еще по практике горных походов. В такой хорошей по составу и подготовленной группе роль руководителя во многом сводится к правильной и своевременной информации о том, что и как предстоит сделать группе на очередном участке маршрута. И, конечно, контролем над исполнением, как собственной установки, так и действий группы. Конечно, нужна постоянная корректировка действий в соответствии с обстановкой, условиями похода. Нашей слабостью являлось отсутствие опыта действий в очаге землетрясения. Но мы обрели определенный опыт к концу спасработ.
Естественными лидерами в своих вопросах стали наши специалисты: врач, переводчик, крановщик. По «их» вопросам мы обращались к ним, зная, что они всегда окажут квалифицированную помощь.
Тем, кто остался, уговаривать отъезжающих остаться не хотелось. Да и просто некогда было это делать: мы «врубились» в работу. От уехавших осталась горечь в душе. Такой исход в чем-то явился поражением всего отряда. Но не тех, кто остался.
Мы избавились от «балласта».
Возможно, кто-то из спасателей, – руководителей или участников тех событий оценит действия по быстрому отъезду части отряда, как «форменное безобразие». Я, думаю, не стоит оценивать этот поступок слишком резко: в такой новой и непривычной среде, как очаг стихийного бедствия, человек находит себя не сразу. Не сразу он адаптируется к этим условиям. Так же как, например, не сразу привыкает к высоте в горах. Не во всех в должной мере развиты неприхотливость и некоторые морально-волевые качества, необходимые спасателю. Я думаю, эти качества может воспитать в себе каждый молодой человек прежде всего путем занятий спортом и активной учебой.
В еще более экстремальных условиях, на фронтах войны, многие люди тоже не могли себя найти сразу, попав в совершенно другую среду обитания. Кто-то быстро погибал (так ничего не поняв), кто-то запросто сдавался в плен, кто-то находился в глубокой депрессии, сходил с ума... Людям же с сильной волей обычно удавалось преодолеть барьер адаптации к новым условиям. Но давалось это всем по-разному, зачастую в тяжелейшей борьбе (достаточно прочесть, например, «Волоколамское шоссе» А.Бека). Конечно, разрушенный землетрясением город, – это не передовая на фронте. Но все же это совсем другая среда обитания, лишенная привычного, обыденного благополучия. Есть в ее воздухе и «дыхание смерти», которое что-то тревожит внутри, пока не привыкнешь. Эти чувства по-своему мобилизуют одних, а у других могут вызвать внутреннюю подавленность и растерянность...
Погибшие (продолжение)
Некоторое время мы проработали в крупном завале того же дома на Карла Маркса, 19, только с другой стороны, – на улице Акопяна (дом 41). Но здесь работы не приносили успеха: откапывали вещи, а людей в завале не было. Сложилось впечатление, что и здесь нас вводят в заблуждение, и используют для спасения вещей, а не людей.
При разборке завалов спасатели находили людей (в основном, конечно, погибших), часто по указке местных жителей. Но нередко местные указывали возможные места нахождения людей неверно по разным причинам. И умышленно, и неумышленно. Неумышленно это делалось в основном тогда, когда они сами точно не знали, где находились их родные в момент обрушения зданий. Последнее можно иногда установить из расспросов отдельных людей, – если их показания расходятся, скорее всего, они не знают точно, есть ли в завале погибшие и где они находятся. Сходиться же показания могут или из-за знания примерного местонахождения людей, или из-за того, что родственники договорились давать одинаковые показания, – такое тоже возможно, хотя и маловероятно. Умышленно же спасателей вводили в заблуждение тогда, когда стремились спасти ценные вещи, документы и деньги из разрушенных зданий. Мы, конечно, прежде всего, стремились спасти и достать людей (пусть, погибших), но не вещи, деньги и документы. Спасение ценностей тоже входит в прерогативы спасателей, поскольку облегчает положение пострадавшего населения. Но вещи не были главной целью.
Поэтому мы опять сменили объект, перейдя на большой завал из двух или трех точечных девятиэтажек на улице Ширакаци, 78. Они упали друг на друга, как костяшки домино. Мы начали «внедряться» в завал на свободном месте, – там, где сверху, как обломки «этажерки», торчали стены и ребра остова одного из рухнувших домов. Экскаваторы и бульдозеры вгрызались в завал с боков. Но вначале надо было снять верхнюю часть завала, его «шапку», понизив его примерно до уровня пола второго этажа. Плиты здесь пришлось стаскивать по наклонной плоскости, зацепив тросом за зуб экскаватора. Внизу экскаватор их грузил на самосвалы, вывозившие обломки за город. Бетон крупных балок дробили отбойным молотком, а толстую стальную арматуру перерезали дисковой пилой. Мы раскопали «этажерку» изнутри, и постепенно разобрали ее, разрушили с помощью строительных машин. Сразу ее обрушить было нельзя: в завале могли еще находиться живые люди, да и непросто это было сделать.
Долгое время нам не удавалось никого обнаружить. Очередного погибшего нашли, пройдя завал внутри «этажерки» до уровня первого этажа на третий день работ. Здесь нашли пожилого мужчину, придавленного обломками, которые лежали и под, и над ним. Он застыл в позе, как будто пытался пролезть в узкий лаз. Может, так оно и случилось, а может, его придавило сразу.
Живую пожилую женщину удалось извлечь из завала соседней с нами бригаде, работавшей рядом с «этажеркой». До женщины не сразу добрались, – потребовалось прокопать внутренний ход. Она лежала в окружении пяти или шести погибших. Наконец, ее извлекли и на носилках отнесли в машину скорой помощи. Потом мне ребята сказали, что ее спасти не удалось. Хотелось бы верить, что это не так...