Руины Изиды
Шрифт:
А кто, собственно, дал мне право решать, что нормально, а что — нет? И почему я обязана думать так, а не иначе? Если в обществе мужчин используют только как производителей потомства, а женщины проводят время в основном одни, то вполне естественно, что у них развивается и любовь, и привязанность друг к другу. К тому же, по их понятиям, невозможно любить того, кто считается агрессивным животным и просто собственностью, вещью. И, разумеется, там, где есть любовь и привязанность, могут возникнуть и сексуальные отношения. Гомосексуалистов я уже видела, так почему не может быть любви
В равной степени Цендри жалела и тех женщин, которые не могли иметь спутников, не достигнув возраста Ванайи, и вынуждены заниматься любовью друг с другом. "Но почему вынуждены? — внезапно осенило Цендри. — Они предпочли это мужской любви. Нет, мои предубеждения и предрассудки слишком глубоки, как антрополог я должна быть либеральнее".
Этим вечером обед прошел без Проматриарха. После неоднократных напоминаний Дала Цендри подошла к Миранде.
— Как скоро мы сможем начать исследовать Развалины? — спросила она.
Миранда опустила глаза.
— Не знаю, Цендри, об этом лучше спрашивать Проматриарха.
— Но иногда ты принимаешь за нее решения, — настаивала Цендри.
— Это не тот случай, здесь я бессильна что-либо сделать. Я понимаю ваше настроение, но, кроме как ждать решения моей матери, ничего предложить не могу.
Когда Цендри и Дал поднялись в свою комнату, Дала прорвало.
— Сколько еще они собираются держать нас здесь? — кричал он, окончательно выйдя из себя. — Почему ты позволяешь ей отшвыривать себя?
— Дал, я не могу сделать большего, Миранда сама чувствует себя очень неловко, когда я об этом спрашиваю.
— Если бы ты ей почаще надоедала, она бы заставила Ванайю разрешить нам начать работу как можно скорее. — Задевая за перегородки и чертыхаясь, он раздраженно ходил по комнате. — Если в течение двух дней мы не услышим ничего определенного, нам следует обратиться к другому Проматриарху. Как там ее зовут, Махала, что ли? Нужно постараться вбить клин между ней и Ванайей.
— Я думаю, Дал, что именно этого нам и не стоит делать, — возразила Цендри. — Мы превратим Ванайю в своего врага.
— Проклятье, — горячился Дал. — Я понимаю, что ты занимаешься своей работой, изучаешь их, а я? Я торчу здесь без дела целыми днями!
— Говори потише, — вспыхнула Цендри. — Если они услышат, это будет конец и моей и твоей работы.
Дал перешел на трагический шепот:
— Прежде всего, тебе следует думать не о своей, а о моей работе, не забывай, что ради нее мы и приехали сюда. Ее санкционировало и оплатило Сообщество, как тебе известно.
— Ванайя помогает устранять последствия землетрясения, — слабо защищалась Цендри.
— Детский лепет! Землетрясения здесь происходят так часто, что этой старухе хватит работы до гробовой доски. И я никогда не поверю, что она ползает по руинам и сама разбирает завалы. Нет, Цендри, ее поведению есть только одно разумное объяснение — не дать нам попасть на
— У меня не было возможности спросить об этом, — ответила Цендри.
Дал удивленно посмотрел на жену.
— Да ты что?! Я поражаюсь тебе, ты целыми днями таскаешься с этой Мирандой. Да о чем ты, собственно, с ней треплешься?
— В общем-то, ни о чем. — Цендри вздохнула. — Во всяком случае, Дал, наши разговоры едва ли будут тебе интересны.
Это было чистейшей и неприятной для Цендри правдой, Далу было безразлично все, что Цендри узнавала об этом мире. Все его стороны жизни не имели для Дала абсолютно никакого значения, и Цендри давно поняла это. Внезапно ее охватило такое сильное чувство негодования и ненависти к Далу, что она еле сдержалась, чтобы не запустить в него чем-нибудь.
"Что он от меня хочет? Чтобы я умилялась и прыгала от восторга, глядя на эти чертовы Руины, а сам он будет презирать мою работу и унижать меня?"
Дал направился в альков и лег.
— Ты спать не собираешься? — спросил он.
— Попозже, — ответила Цендри, отворачиваясь от него.
Дал вскочил.
— Это нечестно, Цендри! Мы приехали сюда не затем, чтобы изучать ископаемых!
— Я понимаю, — вздохнула она. — Извини, Дал, завтра я попытаюсь встретиться с Ванайей и узнать, когда мы сможем начать работу на Руинах. И если она опять будет юлить, тогда мы обратимся за помощью к другому Проматриарху.
— Верховный Матриарх еще не пришла в себя? — спросил Дал уже спокойней.
— Нет, — ответила Цендри. — Боюсь, как бы нам не пришлось ждать, пока она не поправится или не умрет.
— Еще лучше, — проворчал Дал. — А если к власти придут те, кто не хочет, чтобы Руины исследовались? Мне кажется, нам следует просто начать работу на свой страх и риск. Сообщество должно знать, кто оставил эти Руины, — Строители или какая иная цивилизация.
— На это я не соглашусь, — возразила Цендри, убирая свои записи. Она не могла вести их, когда Дал стоял рядом и досаждал ей одним и тем же. "Похоже, есть только одно средство утешить его уязвленную гордость. Да, это единственное, что ему доступно, и нет ничего удивительного в том, что в постели он так старается. Он полагает, что, владея моим телом, он тем самым унижает этот мир". Но Цендри уже устала от любви мужа, она ей надоела, и чем назойливей становился Дал, тем противнее становилась Цендри его любовь. Она пыталась отстранить его от себя.
"Но что мне, собственно, еще ожидать от него здесь?" Дал взял ее за руку, и она скрепя сердце, давя в себе отвращение, покорно пошла за ним.
"Уголок развлечений, — подумала Цендри и криво усмехнулась. — Но чьих развлечений?"
Ночью она внезапно проснулась от шума, показавшегося ей раскатами грома. Прислушиваясь к далеким звукам, она вдруг увидела, как качаются перегородки, и поднялась. Через несколько секунд послышался треск ломающихся перегородок и плач детей. "Опять землетрясение?" — подумала Цендри.