Руины
Шрифт:
– Особенно планеты, полной твоих врагов, - пожала плечами Мара.
– Мара, несмотря на то что она уже довольно далеко зашла, она еще не соскользнула на Темную сторону. Даешару'кор всегда отличали только положительные качества, - Люк вздохнул.
– Если бы мы знали, откуда исходят ее побуждения, мы бы смогли помочь ей.
– Слишком много «если», - Мара с неохотой кивнула.
– Ладно, думаю, идея Миракс имеет смысл. Давайте попробуем ее реализовать.
Они вернулись в офис ректора, и Люк одарил женщину лучезарной улыбкой.
– Простите
Ректор улыбнулась в ответ.
– Всегда рада помочь, если, конечно, будет чем.
– Отлично, тогда просто отойдите от терминала, - Люк бросил взгляд на Р2Д2.
– Найди все, что можешь, об истории «Глаза Палпатина», затем проведи выборку самых заумных технических текстов, которые только сможешь найти. Мы расставляем силки, и приманка обязана быть ну очень соблазнительной.
Анакин нервно заерзал на месте, с затаенной тревогой ожидая продолжения. Только сейчас до него стало доходить, насколько серьезна была Дае-шара'кор в своих намерениях во что бы то ни стало овладеть супероружием. Теперь он наблюдал за тем, как она сидела, сложив оба световых меча у себя на коленях, переговаривалась по комлинку и при этом неустанно следила за тем, чтобы Анакин не вздумал обратиться к Силе.
Наконец, она отключила комлинк и посмотрела на своего пленника.
– Ну, ты все слышал. Сейчас я обменяю тебя на университетские файлы. Ты не пострадаешь.
Связанный по рукам и ногам Анакин, стоявший на коленях в углу мрачной, лишенной меблировки комнаты, только вздохнул.
– Не более, чем уже пострадал?
– Не дави на меня, я все равно тебя не отпущу, пока не добьюсь своего.
– Ты совсем не то подумала, Даешара'кор, - он пожал плечами, насколько это позволяли сделать его путы.
– Я всегда восхищался тем, как ты действуешь, сколько работаешь. Зачем тебе все это?
Она отвела глаза.
– Тебе не понять.
– Не понять? Но почему? Потому что я не тви'лекк? Потому что я вырос в роскоши Корусканта, а не в бандитском притоне?
– он хмуро посмотрел на нее.
Еще до того, как она успела что-либо ответить, входная дверь комнаты с грохотом слетела с петель, и в проеме показался Чалко с бластерным карабином наперевес и с какой-то непонятной серой материей, обмотанной вокруг горла. Все выглядело так, будто кто-то отрезал кусочек от шкуры тальца, сделал из него меховой шарф, затем положил на сидение под гонщика, пилотирующего кар во время затяжного ралли, а уж после всего этого обмотал вокруг шеи незадачливого коротышки.
– Стой на месте, Даешара'кор, - пробасил Чалко.
– Не волнуйся, малыш, теперь ты в безопасности.
– Ты так думаешь?
– - клинок уже полыхал ярким пламенем в руке тви'лекки.
– Уйди, если не хочешь пострадать.
– Ты не на того напала, сестренка.
При помощи Силы, Даешара'кор втащила его внутрь комнаты и прикрыла дверь. Она вырвала бластер из его рук, и вскоре Чалко уже валялся в скрюченной позе по соседству с Анакином.
Несколько секунд он лежал без движения, потом открыл глаза и прошептал:
– Ничего не понимаю.
– Чего ты не понимаешь, Чалко?
– Она не должна была… - он затрясся от негодования.
– Мне сказали, что это сделает джедая бессильным.
Даешара'кор нахмурилась и посмотрела на него.
– О чем ты?
– О шкурке мири.
Выгнув брови, Анакин удивленно посмотрел на компаньона.
– Шкурка исаламири? Та, что у тебя на шее?
– Ага. Еще и дорогая, зараза.
– Мм-м… Чалко, исаламири должна быть живой, иначе ничего не получится.
Тви'лекка фыркнула.
– Благодари провидение, что ты переключил бластер в парализующий режим, иначе валялся бы ты сейчас на полу кучкой паленого мяса.
Чалко промычал что-то нечленораздельное, а тви'лекка продолжала;
– Итак, знает ли о твоей выходке Скайуокер?
– она отключила меч.
– Нет, ты хотел захватить меня сам, в одиночку. Что ж, у меня все еще есть немного времени.
Анакин поднял взгляд на тви'лекку.
– Ты хотела рассказать мне, зачем ты делаешь все это.
– Нет, я хотела рассказать тебе, почему ты не сможешь меня понять, - Даешара'кор напряглась.
– У тебя было счастливое детство, и ты, и твои брат с сестрой еще до рождения стали героями Галактики. Вас обожали, на вас рассчитывали, и вы, надо сказать, достойно удерживали на плечах возложенную на вас ношу. Мы с тобой слишком разные, Анакин, чтобы ты смог понять меня.
– Вот чего я точно не могу понять, так это как можно желать смерти миллиардов живых существ. Что стряслось в твоей жизни, что ты решилась на такой отчаянный шаг?
– А ты не можешь представить себе, как можно желать смерти миллиардов?
– Нет.
– Даже чтобы спасти свою семью? Защитить мать? Или отца?
– она устало посмотрела на него.
– Разве ты отказался бы обменять миллиарды жизней йуужаньвонгов на одну-единственную - Чубакки?
К его горлу немедленно подкатился ком, Анакин усиленно старался не разреветься, однако слезы самопроизвольно катились по щекам. Он попытался утереться, но неудобная поза, в которой он был скручен, не позволяла пошевелить даже пальцем. Его губы задрожали, когда в мозгу всплыл предсмертный образ Чубакки, дерзкий и вызывающий. И все: дальше - одна пустота.