Руины
Шрифт:
– Ты в порядке?
– спросил Вурик.
– Да. Кроме ноги, - она помялась.
– Тиричики убили моих капаков. Прости, папа…
– Тиричики?!
– Да, - сказал Рэрун.
– Но юная охотницы отомстила за своих животных. Это кровь тиричиков на конце её гарпуна. Как ты, брат?
– Хорошо, когда я знаю, что этот своенравный ребёнок в безопасности, а мой спятивший брат Рэрун, которого я уже и не надеялся увидеть, стоит передо мною.
Вурик ещё какое-то время прижимал Джойлин к себе, а потом обнял и Рэруна.
– Спятивший?
–
– Нет, - сказал Вурик, - хотя бы потому, что за все годы твоих блужданий ты провёл хотя бы одну ночь с женщиной твоей расы, а?
Тощий мужчина, вооружённый булавой и маленьким щитом, засмеялся.
– Мне нравится твой брат, Рэрун. Он знает, что действительно важно в жизни.
Замечание напомнило Вурику о присутствии чужеземцев, - тот факт, что Джойлин жива и здорова, целиком завладел его вниманием. Ситуация была сложная. На самом деле, это было близко к кошмару.
Для начала стоило убедиться, что его улыбка и радушие не кажутся показными.
– Представь меня своим друзьям, Рэрун, а потом мы поедем домой и будем праздновать.
Один из пришельцев, черноволосый, ниже ростом и стройнее, чем дварф, сказал:
– Да благословят вас Сироллали. Нас тошнит уже от походной пищи.
– А вы едите жуков?
– спросила рептилия серебряного цвета, с крыльями бабочки и крутящимся туда-сюда хвостом. Вурик подумал, что это какой-то миниатюрный вид дракона, но затем решил, что возможно и нет, иначе он был бы таким же безумным, как другие драконы.
Через минуту все собрались в дорогу. Вурик периодически подавал сигналы с помощью охотничьего рофьего рога. Услышавшие этот звук поймут, что Джойлин в порядке, и передадут сообщение другим.
Что Вурик действительно хотел, так это поговорить с дочерью, но это не представлялось возможным при езде на санях. Если они будут говорить громко, их может услышать Рэрун со своими друзьями, поэтому разговор подождёт.
Наконец они достигли поселения, и до Вурика дошло, что Рэрун не мог не заметить малое количество костров и то, что некоторые дома пустуют. Брат обвёл всё одним взглядом и спросил:
– Что случилось с племенем?
– Атака драконов, - сказал Вурик. Это было правдой, но проблемы с этого только начались.
– Они застали врасплох большую группу охотников, мы многих потеряли.
Рэрун вздохнул и кивнул головой.
– Такое теперь случается повсюду.
Начали сходиться поселенцы. По насторожённым и недоверчивых лицам сородичей Вурик понял, что они испытывают те же эмоции, что и он сам. Успокаивало, конечно, что Джойлин была жива. Поражали Тэган, Дживекс, Дорн и Уилл. Нужно было рассеять страх и недоверие и подбодрить односельчан.
– Смотрите все: моя дочь в порядке! Мой брат вернулся со своими друзьями. Подойдите и поприветствуйте их!
К его облегчению, остальные дварфы последовали просьбе своего
– Сейчас я вас покину. Я должен поговорить со своей непокорной дочерью.
– Не будь слишком суров с ней, - сказал его брат.
– Конечно, жаль капаков, но такую потерю ты можешь себе позволить. Джойлин не сделала ничего такого, чего не делали мы, будучи в её возрасте.
– Я это учту, - Вурик взял хромавшую дочь на руки и понёс в снежный дом, где они жили вдвоём - болезнь унесла его жену до срока.
Как только он положил её на шкуру тюленя, Джойлин сказал:
– Папа, прости. Я любила Лазурь и Рывка.
Вурик также сожалел, но отмел мысли о несчастных животных прочь.
– Сейчас это не имеет значения. Мне нужно знать, что ты сказала Рэруну и его товарищам.
– Что ты имеешь в виду?
Он почувствовал настолько сильное раздражение, что, несмотря на отцовскую любовь, чуть было не дал ей пощёчину.
– Ты говорила им что-нибудь? Говорила о Ледяной Королеве и тех, кто ей служит?
Джойлин только хлопала ресницами.
– Нет, папа. Мы говорили только о моей ноге, тиричиках, и насколько я похожа на тебя.
Вурик напрягся. Джойлин была лишь ребёнком, и изменения, произошедшие с инугаакалакурит, не так сильно коснулись её, как взрослых дварфов. Она не говорила об этом. Всё было в порядке. Хотя нет, впереди был длинный путь, полный трепета и стыда. Но ему нужно было сохранить хоть что-то и не важно, какой ценой.
– Иди, - сказал отец, - я не буду наказывать тебя. Но ты не должна говорить с дядей или чужеземцами о королеве или чем-то, связанном с ней. Скажи, что ты меня поняла.
Она уставилась на него непонимающими глазами, но сказала:
– Да, папа. Я всё поняла.
Как только она вышла, Вурик прошёл в самую дальнюю комнату в доме, развязал кожаный пакет и достал оттуда маленькую резную коробку из слоновой кости. Внутри блестел осколок льда, огранённый, словно бесценный бриллиант. Когда его рука коснулась осколка, дварф вздрогнул.
Обычно арктические дварфы невосприимчивы к холоду. Они чувствуют его, когда случается перепад температур, но он им не вреден и не неприятен. Когда же Вурик взял осколок льда в руку, он почувствовал такой же холод, какой почувствовал бы обычный человек. Он приложил лёд к своему лбу.
Деревня праздновала на открытом воздухе, потому что ни один из снежных домов не смог бы вместить всех, тем более новоприбывших, которые были в два раза выше. Однако всё было неплохо. Народ Рэруна, зная, что людям нужно больше тепла, посадили их поближе к центральному костру. Правда, запах там был не ахти какой: дварфы поддерживали огонь высушенными останками животных и жирной рыбной кожей, но Дорн не обращал на это внимания.